Призрак черного озера - Наталья Александрова

Матвею пришлось выждать, чтобы остаться незамеченным, поэтому, когда он подъехал к парковке рядом с рестораном, женщина в куртке с капюшоном уже припарковала свою машину и шла к дверям ресторана.

Матвей забеспокоился.

Он въехал на парковку, поставил машину на свободное место и заглушил мотор, однако в это время от здания клуба подошел здоровенный детина с бритой наголо головой.

— Ты куда свою тачку поставил? — заорал он, заводясь с полуоборота. — Ты же мой «ягуар», на фиг, заблокировал! Мне же будет не выехать! А ну, мотай быстро отсюда!

Матвей беспокойно оглянулся на Лену. Она уже открывала дверь.

Вера прикоснулась к его руке и проговорила вполголоса:

— Не нервничай, разбирайся тут, ставь машину, а я пойду за ней, чтобы не потерять из виду…

— Только будь осторожна! — ответил он. — Я постараюсь поскорее закончить и догоню тебя!

Вера распахнула дверцу и, выскочив из машины, быстро зашагала в ту сторону, куда только что направилась подозрительная женщина. Она уже исчезла за неприметной дверью — видимо, это был служебный вход ресторана. Вера выждала пару секунд и скользнула следом.

Она оказалась в полутемном коридоре, куда выходило несколько дверей. Из дальнего конца коридора доносились приглушенные голоса и негромкая музыка. Оглядевшись и не увидев Лену, Вера двинулась на эти звуки. Она прошла уже половину коридора, как вдруг одна из дверей со скрипом приоткрылась. Вера обернулась, но не успела никого разглядеть — на ее голову обрушился сильный удар, и она потеряла сознание.

В полутемном зале ресторана было малолюдно.

Двое солидных мужчин о чем-то вполголоса разговаривали, попивая виски из тяжелых стаканов, толстый дядька средних лет в льняном пиджаке с аппетитом уминал лобстера. В глубине зала за роялем виднелся элегантный силуэт пианиста — он тихо наигрывал одну из композиций бессмертного Дюка Эллингтона.

Молодая женщина в темной куртке с капюшоном пересекла зал, села за угловой столик, положила на соседний стул объемистую сумку и молча уставилась на пианиста.

К ней тотчас же беззвучно подошел вышколенный официант, но она отмахнулась от него, проговорив:

— Позже!

Официант безмолвно удалился, а женщина, перехватив взгляд пианиста, помахала ему рукой, как старому знакомому.

Тот невольно вздрогнул и сфальшивил, чего с ним не случалось многие годы. А женщина жестами показала, что хочет с ним поговорить.

Тогда пианист закончил пьесу, поднялся из-за инструмента и, опираясь на трость, неторопливо удалился в сторону двери с надписью: «Только для персонала».

Женщина встала и быстро пошла за ним.

Они оказались в коридоре.

Пианист толкнул первую дверь и вошел в маленькую, скромно обставленную комнату. Пропустив женщину внутрь, он закрыл за ней дверь и только тогда окинул пристальным, изучающим взглядом.

— Так вот ты какая… — проговорил медленно, с расстановкой.

— Ты разочарован? — Она усмехнулась.

— Скорее удивлен. Я думал, что ты… посолиднее, что ли. Но это все лирика. Ты принесла шкатулку?

— А ты принес деньги? — ответила она вопросом на вопрос.

— Принес, — он опустился в кресло, поставил трость между ног, положил на нее ладони и посмотрел на женщину в упор. — Но прежде я должен увидеть. Я должен убедиться, что плачу деньги не зря.

— Законное желание, — она придвинула стул к низкому журнальному столику, села, положила на колени сумку.

Разница между ними была видна даже в том, как они сидели: он — тяжело провалившись в кресло, опираясь на трость, она — на самом краешке стула, в любой момент готовая вскочить и броситься в бой.

— Думаю, ты понимаешь, — проговорила она, предостерегая, — понимаешь, что не стоит пытаться кинуть меня? Самая опасная ошибка — это недооценить своего противника. Ты ведь знаешь, кто я по профессии. Ты знаешь, что убить человека для меня ничего не стоит, что я только что по твоему заданию убила четверых, и все — не тебе чета… так что, думаю, ты не будешь делать глупостей!

— Конечно, — пианист тяжело вздохнул. — Куда уж мне… мы с тобой играем в разных лигах, ты — профессионал, а я — даже не любитель, а так, совершенный дилетант… ну ладно, покажи же мне ее!

Она расстегнула сумку, достала из нее шкатулку, поставила на столик.

Он задышал тяжело, взволнованно, положил руки на шкатулку, погладил ее, как живое существо, затем откинул крышку, достал книгу в кожаном переплете. На мгновение прикрыл глаза, преодолевая волнение, и произнес едва слышно:

— Если бы ты знала, что это такое… впрочем, откуда тебе знать!

— Да уж, откуда мне знать! — повторила она, скрывая насмешку. — Ладно, дядя, потом будешь пускать слюни, сначала расплатись с девушкой. Я хорошо поработала и жду своих денег!

— Да, конечно! — Он положил книгу обратно в шкатулку, медленно, тяжело поднялся, опираясь на свою трость. — Одну минуту, деньги здесь…

И вдруг его трость молниеносно взметнулась, из ее конца высунулось узкое острие и ужалило женщину в колено.

Она никак не ждала такого поворота событий и поэтому потеряла драгоценную долю секунды. Но мгновенно собралась, потянулась рукой к своему противнику, чтобы ударить его в точку над ключицей. Такой удар причиняет чудовищную боль и на несколько минут отключает сознание.

Однако руки ее не слушались. Они болтались по сторонам тела, как две тряпки.

Она ничего не понимала. Лезвие, спрятанное в трости, ударило ее в колено, рана неприятная, но не опасная, почему же ее словно придавили могильной плитой?

И только тут до нее дошло, что лезвие отравлено и что она, в сущности, уже покойник. Яд парализовал ее конечности, а через несколько секунд парализует дыхательный центр…

Ноги ее подогнулись, она упала на стул. В глазах быстро темнело, но она еще успела увидеть, как пианист склонился над ней и проговорил:

— Ты совершенно права. Самая опасная ошибка — недооценить своего противника!

Вера застонала и приоткрыла глаза.

Она лежала на полу в темном и тесном чулане, рядом с ведрами и швабрами. Голова болела невыносимо.

Девушка мучительно пыталась вспомнить, как она здесь оказалась, но перед глазами проплывали только цветные пятна, которые никак не хотели складываться в отчетливые воспоминания. Она с трудом поднялась на четвереньки, а затем, держась за стену, встала на ноги. Голова мучительно кружилась, пол кренился, как палуба корабля в сильный шторм.

Дверь чулана, к счастью, была не заперта.

Она толкнула ее и, покачиваясь, вышла в коридор.

Этот коридор был ей смутно знаком. Она вспомнила, как вошла в дверь, кого-то преследуя, как сделала несколько шагов — и вдруг получила страшный удар по голове.