Женщины Девятой улицы. Том 3 - Мэри Габриэль

Элен до последнего пыталась поддержать дух окружающих, кивая головой и улыбаясь, когда они шутили и рассказывали истории. Но в тот февральский день женщина, которая когда-то считала, что может опровергнуть закон земного притяжения, призналась, что ее пугает последняя тайна жизни. Перед смертью Элен взяла Эрнестин за руку и прошептала: «Мне страшно»[981].

Поминальная служба по Элен длилась три часа, с речами выступили 27 человек. Биллу о смерти Элен не сказали[982]. Ему было уже 84, и он жил в собственном мире, считая, что она по-прежнему рядом, как она была всегда рядом даже во время их долгого существования порознь. Что касается творческой жизни, несмотря на скверное физическое состояние, карьера Элен в последние годы была на пике.

В 1986 году у нее прошла первая и единственная выставка, на которой распродались абсолютно все ее работы, а на момент смерти мастерская была заполнена новыми картинами[983]. Осталась, к сожалению, неоконченной ее автобиография, контракт на публикацию которой она подписала в 1988 году. Книга основывалась на материалах сотни дневников небольшого размера, которые Элен вела долгие годы и в которых описывалась вся ее жизнь с момента первой встречи с Биллом.

Марджори взялась закончить этот проект, но тоже вскоре скончалась[984]. Книга так и осталась ненаписанной, и местонахождение дневников, если они еще существуют, сегодня неизвестно. На счастье, у живописного творческого наследия Элен не столь печальная судьба. «Белая богиня» по описанию Фрэнка О’Хары, «королева чердаков» по словам Эдит Шлосс, «святая покровительница этой социальной арены» по версии Стивена Чинлунда, образец для подражания, «добрая фея» и одна из самых влиятельных фигур первой великой американской революции в изоискусстве до последних дней оставалась и остается в памяти всех, кто знал ее лично[985]. А для нас эта великая женщина живет в своих полотнах, в написанных ею статьях и в историях о ней, которые продолжают рассказывать люди.

Брак Грейс Хартиган с Бобом Кином, заключенный в декабре 1959 года, продлился всего несколько месяцев[986]. Жизнь на Лонг-Айленде, которая не слишком-то была по душе Грейс до свадьбы, не стала волшебным образом радовать ее впоследствии. Довольно скоро баланс ее жизни опять сместился в сторону Манхэттена и мастерской на Эссекс-стрит. В период поисков убежища после очередного фиаско на брачном фронте Грейс однажды услышала, что какой-то эпидемиолог из клиники Джонса Хопкинса в Балтиморе купил ее картину «Осенний урожай», выставленную в вашингтонской галерее Беати Перри, и теперь мечтает познакомиться с автором.

Несколько месяцев спустя доктор Уинстон Прайс, находясь в Нью-Йорке, связался с Грейс и пригласил ее на ланч в своем отеле[987]. «Я до того времени не была знакома ни с одним ученым, — рассказывала она потом. — Я думала, что все они маленькие человечки с большими головами, и вдруг мне открыл дверь высокий, красивый мужчина с ранней сединой в волосах. Я задержалась у него в номере на три дня»[988].

К концу той встречи оба решили развестись со своими тогдашними супругами и начать совместную жизнь: «Мои три первых брака походили на вакцины, которые не срабатывали. Это было все равно что выходить замуж за друзей. А это был брак на всю оставшуюся жизнь»[989].

Психоаналитик Грейс настоятельно порекомендовал ей формально разорвать отношения с Джоном Майерсом и Фрэнком О’Харой, потому что, по его словам, в противном случае она не сможет свободно и полностью вступить в отношения с Прайсом. Грейс написала обоим мужчинам прощальные письма. Реакция обоих была довольно ядовитой[990].

Джон поклялся разрушить ее брак. Он даже принялся распространять слух, будто Грейс тронулась умом. Фрэнк поступил не менее жестоко, разгласив ее интимные секреты и публично высмеивая ее страсть к внешним эффектам, которая ему прежде очень нравилась и которую он всячески поощрял[991].

Грейс также получала зловещие предупреждения от друзей, утверждавших, что отъезд из Нью-Йорка будет означать конец ее карьеры в искусстве[992]. И только Эл Лесли и друг Джоан Сэм Фрэнсис заняли ее сторону и даже пригрозили уйти из галереи Марты Джексон, если та не заключит контракт с Грейс. Марта контракт заключила[993]. Однако в условиях расширения поп-направления, укрепления «школы цветового поля» и все большего исключения женщин-художников из процесса развития искусства даже помощь Эла не могла обеспечить Грейс стабильные позиции.

Благодаря передвижной выставке Музея современного искусства она стала самой известной современной американской художницей, но ведь после замужества она планировала переехать к Уинстону в Балтимор. А по стандартам художественного мира Нью-Йорка этого города просто не существовало на карте Америки — так же, как и людей, его населявших.