Покорение Америки - Геннадий Марченко

Детище дрезденской компании Ihagee было, как мне заявили в магазине фотопринадлежностей, первым в мире малоформатным фотоаппаратом[43]. Правда, смущало то, что аппарат был будто специально сделан для левшей, потому что кнопка спуска затвора находилась слева. Да ещё в видоискатель через откидывавшуюся крышечку приходилось смотреть сверху, держа камеру на уровне груди. Если же хотелось снимать от уровня глаз, то на помощь приходил «спортивный видоискатель», а именно – обычная металлическая рамка без линзы, которая могла примерно очертить границы будущего кадра при съёмке на 50-миллиметровый объектив.

Я ходил и фотографировал места, которые могли, на мой взгляд, послужить местом съёмок моего будущего кинохита. Так увлёкся, что совершенно забыл о своём дне рождения, 12 декабря. Напомнил Вержбовский, которому я как-то проговорился об этой дате и закативший в мою честь в ресторане сына небольшую вечеринку. В подарок я получил патефон французской фирмы «Патэ» с десятком виниловых пластинок. Глен Миллер и его оркестр, Луи Армстронг, Скотт Джоплин, Уильям Хэнди… И с особой гордостью мне была преподнесена пластинка романсов Петра Лещенко.

– Достал не без труда, – похвалился Вержбовский. – Чаю увидеть Петра Константиновича когда-нибудь выступающим в нашем заведении.

Мне объяснили, что одного завода хватает как минимум на проигрывание одной стороны пластинки, а иголка должна непременно находиться под наклоном в 45 градусов к поверхности винила. Её вообще желательно менять после каждого прослушивания, дабы избежать царапин и треска при звучании, так что мне был вручён ещё и целый набор игл. Но самое интересное – пластинки нужно проигрывать не от края к центру, как было принято на граммофонах, а наоборот.

Но вернёмся к фотографированию. Когда было истрачено несколько рулонов плёнки, я по старой памяти отнёс их в фотостудию Изи Шмейхеля, где плёнки проявили и напечатали вполне качественные чёрно-белые фотографии. Со всей этой пачкой в канун нового, 1939 года я снова заявился в Лос-Анджелес. К моему приезду уже были назначены кинопробы с выбранными мной главными героями фильма. Тут же я перезнакомился почти со всеми участниками съёмочной группы, а с тем же Горси мы даже обнялись, как старые знакомые. Остальные ко мне, что объяснимо, поначалу отнеслись настороженно, но я на удивление быстро даже для себя нашёл со всеми общий язык. Хотя больше в этом помог наш оператор Тони Гаудио. Например, двадцатиоднолетняя Фонтейн в силу молодости и неопытности поначалу смущалась, но вскоре и она хохотала вместе со всеми над перчёными шутками Тони. Тот в сочетании с природным итальянским темпераментом оказался ещё тем балагуром и моментально стал душой компании. Я даже подумал, что при желании наш оператор вполне мог бы играть в комедийных фильмах, но, видимо, ему либо не предлагали, либо сам не имеет такого желания.

– Друзья, – начал я, когда мы собрались, – отныне на ближайшие несколько месяцев мы одна команда, одна семья, поэтому предлагаю забыть о всякого рода мистерах и миссис, будем обращаться друг к другу по имени. Все согласны?

Ответом было дружное «Да!», и я не смог сдержать улыбки. Впрочем, доводить дело до панибратства я не собирался. Всё должно быть в меру.

Кинопробы прошли удачно, о чём я тут же доложил Уорнеру. А тот порадовал меня известием, что вопрос с моим гражданством практически решён и обошёлся ему всего в пять тысяч штук зеленью. Я предложил вычесть их из моего гонорара, но Джек заявил, что это мне от него своеобразный подарок. Ну что ж, я не против.

Неделю спустя после моего возвращения в Нью-Йорк я стал счастливым обладателем новенького паспорта гражданина Соединённых Штатов. Ну как – счастливым… Просто это была необходимая на тот момент вещь. К американцам в подавляющем большинстве я относился вполне доброжелательно, но политика США в отношении СССР и России в будущем не могла так просто стереться из моей памяти.

Заодно чуть позже я получил и легальное водительское удостоверение взамен прежнего, купленного через Изю Шмейхеля. Чем больше легальных документов, тем лучше. Глядя на чёрно-белую морду, пялящуюся на меня с первой страницы паспорта, я думал, что жизнь, кажется, удалась. А уж если получится реализовать всё задуманное… Хотя лучше не загадывать, потому что жизнь – штука сложная, в чём я уже не раз имел возможность убедиться на собственной шкуре.

В начале января съёмочная группа поездом вместе с техническим оборудованием прибыла в Нью-Йорк. Для её проживания на месяц вперёд был арендован целый этаж отеля «Уорвик» в центре Манхэттена. Деньги из выделенного на фильм бюджета начинали работать. Причём Уорнер во время нашей с ним последней встречи на Рождество отметил, что смета в размере полутора миллионов хоть и утверждена, но в случае непредвиденных расходов может быть увеличена. При этом едва ли не половина бюджета уходила на зарплату и гонорары членам съёмочной группы.

По срокам мы были ограничены, но не сильно. Учитывая, что съёмки должны проходить как в зимний период, так и в весенне-летний, нам давалось примерно полгода на реализацию наших замыслов. По меркам Голливуда – солидный срок.

Приехавший вместе со всеми Ридли в моём сопровождении сразу же отправился в муниципалитет, где на столе главы Комиссии по культуре уже лежало письмо от Джека Уорнера с просьбой оказать всяческое содействие в съёмках картины об истории города. Правда, что это за история, там не уточнялось, и нам было рекомендовано не очень об этом распространяться, желательно для знакомства с чиновником выдав какое-нибудь нейтральное название фильма, если он этим поинтересуется. Мало ли, вдруг муниципалам не очень понравится сюжет, замешанный на крови и криминале. Возглавлявший Комиссию некто Энди О’Брайен сразу же показался мне тем ещё проходимцем, о чём я и намекнул шёпотом Стейнвицу. Заранее приготовленный конверт с суммой в тысячу долларов тут же перекочевал в стол к мздоимцу, но зато нам была обещана полная поддержка.

О’Брайен не подкачал, даже помог нам с подбором массовки для первой масштабной сцены, и, честно сказать, ему было плевать на то, что мы снимаем. Наши костюмеры споро взялись за пошив, мастера-оружейники – за изготовление бутафорского холодного оружия, декораторы принялись приводить выбранную мной небольшую площадь в соответствие с историческими реалиями.

К концу января всё было готово. Не хватало только снега, чтобы наша съёмочная группа приступила к работе. Хотя декораторы и предлагали засыпать брусчатку солью, я всё же предложил подождать ещё неделю-другую в ожидании настоящего снега. По прогнозам, с севера вдоль побережья Канады в нашу сторону двигался циклон, который должен был достичь Нью-Йорка через несколько дней. Вот только будет он сопровождаться снегом или дождём, мы могли только гадать.