Опасный маскарад - Джорджет Хейер

Старый мистер Клэпперли издал сухое кудахтанье, отдаленно напоминающее смех. Молодой мистер Клэпперли сказал с укоризненным видом:

– Думаю, джентльмены, мы не можем считать этот ответ исчерпывающим. Покойный виконт был хорошо известен. Покажите ему второй портрет.

Милорд взял миниатюру темноволосой леди и, держа ее на расстоянии вытянутой руки, критически рассматривал ее.

– Когда же это ее рисовали? – спросил он. – Совершенно не сумели передать ее очарования.

– Вам знакомо это лицо, сэр?

– Доротея, – сказал милорд. – Во всяком случае, я так полагаю, хотя это и очень плохой портрет. Скорее напоминает мою тетю Джоанну. В картинной галерее в Бэрхеме есть куда более удачный портрет. – Он показал миниатюру мистеру Фонтеною. – Вы знали мою сестру, сэр. Вы соглашаетесь, что совсем не передана ее прелесть?

– Мисс Тримейн была, несомненно, более оживленной, – ответил мистер Фонтеной.

Милорд отдал миниатюру обратно. В глазах у него появился блеск.

– Но почему бы не взять мой собственный портрет? – предложил он.

Мистер Фонтеной и старый мистер Клэпперли остро взглянули на него. Ренсли торжествующе сказал:

– На этом-то вы и поскользнулись, мой хитроумный друг! Здесь нет вашего портрета!

Милорд улыбался.

– Нет? А мой друг мистер Фонтеной согласен с этим?

Мистер Фонтеной молчал. Милорд постучал пальцем по крышке табакерки.

– Я говорю о карандашном наброске, сделанном с меня, когда мне было восемнадцать лет, – тихо сказал он.

Было очевидно, что Ренсли ничего не знал об этом, также было видно, что эти слова милорда произвели большое впечатление на двух старых людей.

– Это верно, когда-то был такой портрет, сэр, – сказал старый мистер Клэпперли. – Но он более не существует.

– Может быть, вы и правы, – вежливо ответил милорд. – Прошло много лет с тех пор, как я уехал из Англии. Но может быть, вы искали его не в том месте?

– Мы обыскали и этот дом, и дом в Бэрхеме, сэр. Его нигде нет.

– Я вижу, что могу помочь вам, – улыбнулся милорд.

Мистер Брент зорко смотрел на него:

– В самом деле, сэр? И вы знаете, где может находиться этот портрет?

– Надеюсь, мистер Брент. Но не будем спешить. Если портрет все еще лежит там, где я его спрятал, я могу его достать.

Мистер Фонтеной утратил свою чопорность. Все жадно смотрели на милорда.

– Где же вы спрятали его, сэр?

– Где я спрятал его?.. – повторил милорд. – Я слышал, мистер Фонтеной, что вы как-то охарактеризовали юного Роберта Тримейна как романтически настроенного юношу. Вы правы! Годы не угасили моего романтического пыла. – Он положил перед собой на стол табакерку и обвел присутствующих своим странным магнетическим взглядом. – Они только сделали еще более острым ум, который никогда не был ленив. Вы не можете не заметить во мне предусмотрительности, которая вызывает восхищение. Она была у меня даже в юности. – Он благодушно улыбнулся. – Даже в те далекие дни я уже смутно ожидал затруднений. Я знал, что может наступить день, когда мне захочется доказать, кто я. Этот романтический юноша, мистер Фонтеной, спрятал собственный портрет в этой самой комнате, чтобы он служил доказательством, если таковое понадобится.

– В этой самой комнате? – воскликнул лорд Клеведейл, оглядываясь.

– Именно, – ответил милорд. – Вот почему я выбрал ее сегодня. – Он поднялся. – Скажите, кузен, вы увлекаетесь чтением?

– Нет, – коротко ответил Ренсли.

– Точно так же, как и мой брат, – сказал его светлость. – Я думал об этом все время. Мой отец очень любил Шекспира, но я уверен, что он не знал латыни.

– Да к чему все это? – ошеломленно спросил Ренсли.

Взор милорда устремился на верхнюю полку одного из шкафов, стоявших вдоль стен. – Приходилось ли вам когда-нибудь, кузен, снимать с полки поэмы Горация?

– Нет, и я не понимаю...

– Думаю, что и мой брат не касался их, – сказал милорд. – Я так и полагал, что это будет надежно, замечательно надежно и изобретательно. Восхищен собственной догадливостью. – Он встретил недоумевающий взор лорда Клеведейла. – Как грустно, когда нет гуманитарных склонностей, – сказал он. – Это неоценимое преимущество. О, если бы вы знали оды Горация, кузен... Но вы их не знаете. Но возьмите их теперь: никогда не поздно учиться. Вон, в том углу, на верхней полке, вы найдете первый том, изящно переплетенный в тисненую кожу, с филигранной застежкой.

– Прошу вас, сэр, объяснить, чего вы хотите, – сказал мистер Брент.

– Разве еще не ясно? – удивился милорд. – Я прошу моего кузена взять лесенку и достать сверху «Оды Горация». Пусть он откроет застежку и найдет пятую оду.

– Вы говорите загадками, сэр.

– На эту загадку сейчас же последует ответ, если мой кузен сделает, что я прошу. Первый том и пятую оду. Это будет весьма поучительно.

Ренсли нетерпеливо направился к полкам.

– Шарлатан! Что я там должен найти?

– Пропавший набросок, дорогой Ренсли!

– Как! – взглянул вверх мистер Клэпперли. – Вы положили его в книгу, сэр?

– Я этому не верю! – крикнул Ренсли и быстро пошел к лесенке, нашел глазами книгу и вытащил ее. Он замешкался, стараясь расстегнуть застежку. Страницы сами открылись на пятой оде. Мистер Ренсли стоял, вперив взгляд в книгу.

Все головы были повернуты к нему.

– Он там? – спросил мистер Клэпперли.

– Вам кто-то сказал об этом! – взорвался Ренсли и швырнул книгу на стол. Из нее вылетел рисунок, на который бросился мистер Фонтеной.

Немедленно все, кроме милорда, столпились вокруг мистера Фонтеноя, пытаясь заглянуть через его плечо.

– Это несомненно Роберт Тримейн, – сказал мистер Фонтеной. Он перевел глаза на милорда. – И у вас... есть сходство.

– Да, черт побери, сэр, смотрите, глаза и нос те же самые! – вскричал Клеведейл.

Миссис Стейнс осмелилась сказать:

– В самом деле, сэр, вы вылитый мастер Роберт.

– Моя добрая Мэгги, вы должны знать, что я и есть мастер Роберт, – сказал его светлость. – Я вас прекрасно помню.

Она не сводила с него глаз.

– Вы даже помните мое имя, сэр? Но ваша светлость простит меня – столько уже лет прошло, и вы изменились, милорд.

– Да уж, наверное, – произнес его светлость. – Ну, джентльмены, я сказал, что дам вам подтверждение.

– Извините, сэр, – прервал его мистер Брент. – Да, это представляется достаточным доказательством. Но нельзя забывать, что вам могли бы рассказать об этом тайнике.

– Кто? – вопросил милорд. – Никто, кроме меня, о нем не знал.