Череп на рукаве - Ник Перумов

Ну конечно. Нельзя считать противника дураком. Кажется, никто ещё не понял, чем это сейчас обернётся.

– Вглухую! – заорал я в переговорник. «Вглухую» означало максимально возможный режим герметизации. Сколько-то нам это поможет продержаться. Едва ли эти твари, даже со своими кислотами и энзимами, с катализаторами и прочей гадостью, помимо старого доброго яда, смогут так уж быстро вскрыть броневой комбинезон в режиме полной защиты, когда и спереди, и сзади, и в паху, в под коленями, и на сгибах сходятся гибкие пластины модифицированного кевлара, почти не оставляя щелей, как в древних рыцарских доспехах. В таком не сильно побегаешь, но всё-таки лучше, чем обычное, как говорится, хб/бу... – Отходим! – продолжал кричать я своим. Стрелять бесполезно, здесь, возможно, помогли бы разрывные термитные снаряды или зажигательные бомбы, но за неимением гербовой пишем, как водится, на простой.

Моё отделение повиновалось немедля. Всё-таки имперская дисциплина иногда оказывается очень полезной, прямо-таки незаменимой. Мы опрометью ринулись под защиту деревьев, пусть даже и эфемерную. Я не переставал вызывать командиров остальных отделений, однако услыхал в ответ одну лишь брань.

Идиоты. Это не доблесть, а глупость. Всё равно, что выйти на взлётное поле с кувалдой и лупить по дюзам готового к старту челнока, дожидаясь, пока тебя обдаст раскалённой струёй из сопел.

Я знал, что последует. И это последовало. Сперва негодующие вопли кого-то из штабных, может, даже нашего ротного; а потом эфир забили истошные крики и беспорядочная стрельба. Отчаянно отдававшиеся в последние мгновения бесполезные команды очень быстро исчезли в таких криках, что меня едва не вывернуло наизнанку. Крик боли, непереносимой, невозможной и неописуемой. И гудение, басовитое торжествующее гудение сотен тысяч прозрачных трепещущих крыльев.

– Не останавливаться! Не оглядываться!.. – Пусть про меня думают всё, что угодно, но губить своих людей, даже если это – имперские солдаты, я не стану.

Запищал детектор. Конечно. Кто-то из успешно истребивших наш десант ринулся и по нашему следу. Басовитое гудение нарастает, пробиваясь даже сквозь шлемы и наушники. И как на грех, ни у кого из моих нет огнемёта...

Крики тем временем стихли. Деловитый рой не упустил ничего. А в том, что мы имеем дело именно с роем, я не сомневался.

Значит, теперь они за нами... и как быстро...

Вжата кнопка переговорника.

– Штаб! Штабс-ефрейтор Фатеев... штаб, это рой! Хищная живая Туча... ставьте барраж! Термитными снарядами, зажгите этот лес к чёртовой матери! Иначе все поляжем! Скорее!..

Только теперь я обернулся. И сразу же заметил их. Нет, всё-таки здравый смысл – отличная вещь. Я не имею права погибать. А в борьбе с такими врагами пули бесполезны. Скорее уж очень мелкая дробь...

Это была какая-то помесь майского жука и шершня. Довольно крупная, с полкулака величиной, может, чуть поменьше. Видно, чтобы вместить всю клеточную машинерию для того, чтобы справиться с таким противником, как мы, объёмов тела обычного насекомого не хватало.

Вакуумную гранату. Полцарства за вакуумную гранату!..

И тут воздух над нами загудел, взвыл, заскрежетал от падающих снарядов; зелень крон правее прорезала дымная черта «эрэса», и огненный клубок взрыва вспух как раз там, где сочились между деревьев отчаянно работавшие крыльями наши преследователи. Стена пламени взметнулась выше самых высоких стволов, одиночными горящими комками вырывались из него твари и тотчас падали на землю. Мы бежал и так, как, наверное, ни разу в жизни. Таких результатов от нас не смог бы добиться никакой господин штабс-вахмистр.

А снаряды всё летели, лопаясь клубящимися стенами жаркого огня. «Жуки», похоже, то ли не сообразили подняться высоко, то ли не могли – оказались слишком тяжелы. Так или иначе, за нами остался пылающий лес, а мы, обливаясь потом, задыхающиеся, остановились только у позиций изготовившегося к бою батальона. Артиллерийская канонада не умолкала, били миномёты – и языки огня поднялись высоко над запруженной котловиной.

К нам уже бежали. И взводный, и командир роты, и даже сам фон Валленштейн, хотя уж ему-то никак не полагалось бросать ПБУ – пункт боевого управления.

Честно говоря, я не знал, чего ожидать. Бегство с поля боя без приказа, без попытки спасти остальных... могли сейчас и скрутить, без долгих раздумий.

– Господин оберст-лейтенант, я... Вместо ответа он протянул мне руку.

– Быстро соображаешь, штабс-ефрейтор. Как ты догадался про...

– По опыту Зеты-пять. Ясно, что большие твари бесполезны против хорошо вооружённого и защищённого бронёй человека. Значит, появится вместо одного здоровенного монстра множество мелких. – Мы видели, что там творилось, – проговорил Мёхбау. – Эти твари прогрызают... прожигают... – Скорее они просто размягчают синтетические ткани комбинезона и атакуют. Когда комбинезон не в режиме «полной защиты»...

– Это потому ты крикнул «вглухую!»?

– Так точно, господин оберст-лейтенант...

– «Жуки»... – проговорил Валленштейн со странным выражением на лице. – Благодарю за службу, штабс-ефрейтор. Только, боюсь... – Он резко оборвал себя, повернулся и бегом бросился туда, где помещался его ПБУ.

Я понимал. Что случится со всем батальоном, если перестанет бушевать огненное море над «инкубатором» и сотни тысяч «жуков» ринутся на нас? Не спасёт даже глухой комбинезон в режиме полной защиты.

Тем не менее некоторое время спустя канонада кончилась. Возможно, артиллерия просто берегла снаряды. Хотя чего их беречь, если нас сейчас может накрыть следующим роем?..

Тем не менее командование бездействовало недолго. Каким бы ни был исходный замысел высоких чинов, отправивших сюда весь наш батальон, этот замысел блистательно провалился.

Над дальним краем истерзанного артиллерийским барражем леса медленно и лениво поднимались языки жирного пламени, словно там горела нефть. Непроглядный чёрный дым затенил солнце; райское местечко с пугающей быстротой превращалось в подобие адского пекла.

Валленштейн обратился к батальону. Коротко, но точно проинформировал о новой опасности. Приказал ни на миг не ослаблять защиты комбинезона. И – небывалое дело! – «Я отправил командованию категорическое требование о нашем немедленном отводе».

– Господин лейтенант, разрешите обратиться...

– Что, Фатеев? – Глаза у лейтенанта Рудольфа казались совершенно потухшими и мёртвыми. – Знаю, о чём ты, штабс-ефрейтор. Нет, ты ничего не мог сделать. Ты спас людей. Остальные... просто не прислушались к твоим приказам. Ты не мог, собственно говоря, приказывать им, а признать, что какой-то штабс-ефрейтор сообразил, чем это пахнет, раньше, чем они, – было никак невозможно.

– Я не о том, господин лейтенант. – Я сейчас, как и в самом начале службы – само воплощение устава. – Я об оружии. Твари довольно крупные, против них может пойти мелкая дробь, крупнокалиберный дробовик, спаренный с огнемётом... Плюс к тому летают они невысоко, вероятно, эффективны окажутся гранаты с БЧ объёмного типа.