Эхо прошлого - Диана Гэблдон

собирался даже близко подходить к девчонкам с ножом — опасался поранить себя или их в процессе последующей борьбы. Они сидели и бросали свирепые взгляды сквозь спутанные патлы, совсем как горгульи — злобные и красноглазые.

— Ну, они не хотят быть шлюхами, — мягко сказал Йен. — Да и мне бы этого не хотелось. Конечно, нельзя сказать, что я лично не одобряю это занятие, — из вежливости добавил он.

Уголок рта миссис Сильви дернулся, она пристально и чуть весело взглянула на Йена сквозь очки.

— Рада это слышать, — сухо произнесла она и, опустив глаза, начала медленно, почти оценивающе, оглядывать его тело с ног до головы так, что Йену вдруг показалось, будто его окунули в кипяток. Глаза миссис Сильви вновь задержались на его лице и повеселели еще больше.

Йен закашлялся, представив со смесью смущения и вожделения несколько занимательных образов, которые хранились в его памяти со времени их прошлой встречи пару лет назад. С виду миссис Сильви была самой обычной женщиной за тридцать, ее лицо и манеры скорее подошли бы властной монахине, а не шлюхе. Однако под скромным коленкоровым платьем и муслиновым фартуком… она стоила всех потраченных денег, настоящая госпожа Сильви.

— Я ведь не прошу об услуге, — сказал Йен и кивнул на увесистый мешочек, который положил на столик возле своего стула. — Я подумал, что, может, вы возьмете их в подмастерья?

— Девочки-подмастерья. В борделе. — Слова миссис Сильви прозвучали не как вопрос, но уголок рта снова слегка дернулся.

— Для начала они могли бы стать прислугой. Вам же нужно, чтобы здесь убирали? Опорожняли ночные горшки и все такое? А если окажется, что они достаточно смышленые… — Йен, прищурившись, взглянул на девочек, и Гермиона показала ему язык. — Можно выучить их на кухарок. Или на швей. Да у вас тут, наверное, полно штопки. Рваные простыни и все такое?

— Скорее, рваные сорочки, — очень сухо сказала она, бросив взгляд на потолок, откуда доносился ритмичный скрип, свидетельствующий о присутствии клиента.

Девочки слезли с табуретов и рыскали по гостиной, как дикие кошки, настороженно изучая все подряд. Внезапно до Йена дошло, что они никогда не видели города, не говоря уже о приличном человеческом жилище.

Миссис Сильви подалась вперед, взяла мешочек и удивленно округлила глаза, почувствовав его тяжесть. Она развязала его, высыпала на ладонь горстку черной, покрытой жиром дроби и подняла взгляд на Йена. Тот молча улыбнулся, взял один шарик, с силой царапнул по нему ногтем большого пальца и бросил обратно в руку миссис Сильви. Процарапанная полоска сверкнула золотом на темном фоне.

Поджав губы, она снова взвесила мешочек.

— Все полностью?

По приблизительной оценке Йена, там было золота фунтов на пятьдесят, если не больше, половина того, что он вез с собой.

Он протянул руку и забрал у Гермионы фарфоровую статуэтку.

— Работенка будет не из легких, — сказал он. — Думаю, это справедливая плата.

— Я тоже так думаю, — согласилась миссис Сильви, наблюдая за Труди, которая без всякого стеснения сняла штаны и села облегчиться в углу возле очага. С тех пор как секрет их половой принадлежности раскрылся, девочки перестали прятаться, справляя нужду.

Миссис Сильви позвонила в серебряный колокольчик, и обе девочки удивленно повернулись на звук.

— Почему я? — спросила она.

— Я больше не знаю никого, кто мог бы с ними справиться, — честно ответил Йен.

— Я весьма польщена.

— Не сомневаюсь, — улыбнулся он. — Значит, по рукам?

Миссис Сильви тяжело вздохнула, разглядывая девочек, которые, сдвинув головы, о чем-то шептались, бросая в ее сторону взгляды, исполненные глубочайшей подозрительности. Вздохнув еще раз, женщина покачала головой.

— Похоже, я продешевила, но сейчас тяжелые времена.

— Неужели? В вашем-то бизнесе? Мне думается, что у вас всегда есть спрос.

Йен хотел пошутить, но миссис Сильви вдруг вызверилась.

— О, чего-чего, а клиентов у меня предостаточно, — сказала она, сузив глаза. — Только денег ни у кого нет, все на мели. Я-то возьму и курицу, и свиной бок, но у половины посетителей и этого нет. Они платят «прокламационными» деньгами, либо континентальными долларами, либо временными облигациями ополчения — хотите угадать, сколько стоят на рынке эти бумажки?

— Да я…

Но она уже закипела, как чайник, и, шипя, напустилась на Йена:

— Или вообще ничего не платят. Когда времена честные, то и люди в основном тоже. Но прижми их чуть-чуть, и они перестают понимать, почему нужно платить за собственные удовольствия. В конце концов, мне же это ничего не стоит? И я не смею отказать, иначе они все равно возьмут то, что хотят, а потом сожгут мой дом или навредят нам из-за моей несговорчивости. Полагаю, это вам ясно?

Горечь в ее голосе жалила, как крапива, и Йен сразу же отказался от почти созревшей мысли предложить ей скрепить сделку частным образом.

— Ясно, — ответил он как можно спокойнее. — Но ведь это и есть издержки вашей профессии, разве нет? И вы до сих пор процветаете.

Она на миг поджала губы.

— У меня был… покровитель. Джентльмен, который меня защищал.

— В обмен на…

На впалых щеках женщины вспыхнул яркий румянец.

— Не ваше дело, сэр!

— Неужели? — Он кивнул на мешочек в ее руке. — Раз уж я оставляю здесь своих… этих… ну, их… — Йен показал на девчушек, которые теребили шторы, мусоля пальцами ткань, — то, несомненно, имею право знать, не подвергаю ли я их опасности.

— Они девочки, — коротко ответила миссис Сильви. — Родились в опасности и проживут в ней всю свою жизнь, независимо от обстоятельств.

Ее рука крепче сжала мешочек, костяшки пальцев побелели. Йена впечатлила ее честность, учитывая, что, судя по всему, миссис Сильви отчаянно нуждалась в деньгах. Несмотря на ее злобу, он получал удовольствие от стычки.

— Значит, вы считаете, что жизнь мужчин не опасна? — поинтересовался он и тут же добавил: — Что случилось с вашим сутенером?

Кровь отхлынула от ее лица, и она побледнела, словно выбеленная кость. Глаза миссис Сильви пылали.

— Он был моим братом. — Ее голос упал до яростного шепота. — Сыны Свободы[46] облили его дегтем, вываляли в перьях и бросили умирать на моем пороге. А теперь, сэр, есть ли у вас еще вопросы касательно моих дел или мы договорились?

Прежде чем Йен придумал, что сказать в ответ, дверь открылась и вошла молодая женщина. Его словно обухом по голове ударили, земля ушла из-под ног, и в глазах побелело. Затем комната перестала качаться, и Йен понял, что снова может дышать.

Это была не Эмили. Молодая женщина с любопытством переводила взгляд с него на маленьких дикарок, завернувшихся в шторы. Она была наполовину индианкой, невысокой и грациозной; длинные, как у Эмили, густые волосы цвета воронового крыла свободно ниспадали на