Эхо прошлого - Диана Гэблдон

голову девочки назад, вытащила изо рта тампон, зажала пальцами ее нос, прижалась ртом к ее губам и начала делать искусственное дыхание.

Как будто надуваешь маленький тугой воздушный шарик: неподатливость, сопротивление и, наконец, грудь поднимается. Только вот ребра не растягиваются, как резина, и вдувать воздух не становится легче.

Пальцы другой руки я держала на шейке девочки, отчаянно пытаясь нащупать пульс на сонной артерии. Вот… Нет? Да, вот он! Ее сердечко все еще билось, хотя и очень слабо.

Вдох. Пауза. Вдох. Пауза… Я почувствовала едва заметный выдох, потом худенькая грудь немного поднялась. Я ждала, слыша, как в ушах колотится кровь, но грудь больше не двигалась. Вдох. Пауза. Вдох…

Грудь снова шевельнулась и теперь уже продолжила подниматься и опускаться самостоятельно. Я села на пятки, тяжело дыша; на лице выступил холодный пот.

Мать девочки уставилась на меня, открыв рот. Словно в тумане, я невольно отметила, что ее зубы в довольно хорошем состоянии. Один бог знает, как выглядел ее муж.

— С ней… она… — неуверенно сказала женщина, моргая и переводя взгляд с меня на свою дочь.

— С ней все в порядке, — решительно сказала я и медленно встала, чувствуя, что у меня кружится голова. — Только она не сможет идти, пока не выветрится виски. Думаю, все будет хорошо, но у нее опять может случиться остановка дыхания. Кто-то должен присмотреть за ней, пока она не очнется. Марсали?

— Да, я положу ее на выдвижную кровать, — ответила Марсали, подходя ближе, чтобы взглянуть. — А, вот и вы… Джоани, присмотришь за бедной девочкой? Ей нужно немного полежать в твоей кроватке.

Раскрасневшиеся дети зашли домой, хихикая и неся полную шляпу мелких монет и пуговиц, но, когда увидели на полу девочку, тут же подбежали посмотреть.

— Опля! — сказал пораженный Анри-Кристиан.

— Она умерла? — деловито спросила Фелисите.

— Если бы она умерла, маман не просила бы меня за ней присмотреть, — резонно заметила Джоани. — Она же не заблюет мою постель, да?

— Я подложу полотенце, — пообещала Марсали, наклоняясь, чтобы поднять маленькую девочку. Йен ее опередил и бережно поднял ребенка.

— Тогда мы возьмем с вас два пенса, — сказал он матери. — Зато отдадим все зубы бесплатно, идет?

Женщина ошарашенно кивнула и вслед за толпой направилась в заднюю часть дома. Я услышала топот множества ног, которые поднимались по лестнице, но сама никуда не пошла: мои собственные ноги стали как ватные, и я неожиданно села.

— С вами все хорошо, мадам?

Я подняла голову и увидела элегантного незнакомца, который вошел в типографию и с любопытством глядел на меня.

Взяв полупустую бутылку виски, я сделала большой глоток. Жидкость со вкусом горелых костей обожгла горло. Я несколько раз хрипло выдохнула, хотя и не закашлялась; на глаза навернулись слезы.

— Все хорошо, — просипела я. — Просто великолепно. — Я рукавом вытерла слезы. — Что вам угодно?

Незнакомец едва уловимо улыбнулся. Похоже, его забавляло происходящее.

— Зуб мне вырывать не нужно, и это, возможно, к лучшему для нас обоих. Однако… вы позволите? — Он вытащил из кармана плоскую серебряную фляжку, протянул мне и сел. — Полагаю, этот напиток чуть лучше подкрепит ваши силы, чем… тот.

Я открыла фляжку, и оттуда, подобно джинну, выплыл насыщенный аромат превосходного бренди.

— Спасибо, — коротко поблагодарила я и, закрыв глаза, выпила. — В самом деле, огромное спасибо, — добавила я секундой позже, когда открыла глаза.

И правда, подкрепляющий напиток. Тепло собралось в центре моего тела и оттуда, словно дым, заструилось по конечностям.

— Всегда к вашим услугам, мадам, — сказал незнакомец и улыбнулся.

Он определенно был франтом, да еще далеко не бедным: его костюм щедро украшали роскошные кружева, на жилете блестели позолоченные пуговицы, и все это дополнял напудренный парик и две черные шелковые мушки на лице — звездочка у левой брови и вздыбленный конь на правой щеке. «Мда, такой наряд нечасто встретишь в Северной Каролине, особенно в эти дни», — подумала я.

Несмотря на все украшательства, он был красивым мужчиной. Лет сорока или около того, с мягкими темными глазами, в которых светился юмор, и утонченным, чувственным лицом. По-английски незнакомец говорил очень хорошо, хотя и с явным парижским акцентом.

— Имею ли я честь обращаться к миссис Фрэзер?

Судя по взгляду, он заметил мою возмутительно непокрытую голову, но из вежливости ничего не сказал.

— Ну да, — неуверенно произнесла я. — Возможно, я не та, кого вы ищете. Мою невестку тоже зовут миссис Фрэзер, они с мужем — владельцы этой типографии. Если вам нужно что-нибудь напечатать…

— Миссис Джеймс Фрэзер?

Я инстинктивно замолчала, но выбора не было, пришлось ответить.

— Да, это я. Вы ищете моего мужа? — осторожно спросила я.

Люди искали Джейми по разным причинам, и далеко не всегда было желательно, чтобы они его нашли.

Незнакомец улыбнулся, возле глаз появились симпатичные морщинки.

— Совершенно верно, миссис Фрэзер. Капитан моего корабля сказал, что мистер Фрэзер приходил к нему сегодня утром, спрашивал, не берет ли он пассажиров.

У меня подпрыгнуло сердце.

— О, так у вас есть корабль, мистер…

— Бошан, — сказал он, взял мою руку и с изяществом поцеловал. — Персиваль Бошан, к вашим услугам, мадам. Да, у меня есть корабль… он носит имя «Охотница».

Мне показалось, что мое сердце остановилось, но нет, оно забилось с громким стуком.

— Бошан, — повторила я. — Бичем?

Незнакомец произносил свою фамилию на французский манер, но, услышав «Бичем», кивнул и улыбнулся еще шире.

— Да, так эту фамилию произносят англичане. Вы сказали, ваша невестка… значит, мистер Фрэзер, хозяин типографии, приходится вашему мужу сыном?

— Да, — машинально ответила я.

«Не будь дурочкой, — выругала я себя. — Это имя не такое уж и редкое. Скорее всего, он не имеет никакого отношения к твоей семье!» И все же… Англо-французские связи. Я знала, что семья моего отца перебралась в Англию из Франции в восемнадцатом веке, но больше ничего мне не было известно. Я завороженно уставилась на мистера Бичема: есть ли в его лице что-либо знакомое? Хоть какая-то черточка, которую можно было бы сравнить с моими смутными воспоминаниями о родителях и с более яркими — о дяде.

Кожа белая, как у меня, но, с другой стороны, почти все аристократы могут похвастаться бледностью, потому что усиленно прячут лица от солнца. Глаза у него гораздо темнее моих и очень красивые, но другой формы: круглее. Брови… Были ли у дяди Лэмба брови такой же формы? Густые и тяжелые у переносицы, разлетающиеся от нее изящными арками?

Меня настолько поглотила эта головоломка, что я не услышала, что он сказал.

— Простите, не расслышала.

— Маленький мальчик, — повторил Бичем, кивнув на дверь, за которой скрылись дети. — Он кричал «Опля!», как французские бродячие артисты. У вашей