Призраки стекла - Бренна Лоурен

так, чтобы мы стояли бок о бок, а мы с Горацием — в центре. — О, да, это прекрасно. Материал, достойный первой полосы.

— Спасибо, сынок, — сказал я, когда молодой человек пожал мне руку и ушел.

Я повернулся к Горацию, чьи налитые кровью глаза изучали округлившийся живот Джулии. Я вежливо взял его за локоть.

— Мы с тобой в зимний сад. Сейчас же.

Белое платье Джулии развевалось вокруг ее ног, когда она выбежала на освещенную люстрами площадку второго этажа зимнего сада. Мерцание десяти тысяч стеклянных кристаллов отбрасывало пляшущие тени на ее лицо, когда она смотрела на нас с Горацием.

Я скрипнул зубами от досады. Слишком долго не возвращался в бальный зал.

Я старался быть терпеливым с Горацием, позволив ему рассказывать мне о своих приездах и отъездах, о своем новом бизнес-предприятии, которое он собирался открыть в заброшенном складе, обнаруженном им на Ривер-стрит.

Только ему нужны были дополнительные средства.

В дополнение к тем тысячам долларов, которые он получил и быстро растратил с тех пор, как я разрешил ему пользоваться моими квартирами в городе.

Я ему отказал.

И теперь он был не только пьян.

Он был зол.

— Любовь моя, — воскликнул Гораций, — присоединяйся к нашей маленькой встрече. Ты должна убедить своего мужа. Он должен понять.

— Мне больше нечего сказать, Гораций, — мягко произнесла Джулия. — Мы и так помогли тебе больше, чем следовало. Пришло время птице улететь из гнезда. Иди и сделай что-нибудь сам. Сделай это для Лейлы.

Гораций поднял дрожащий палец, его румяные щеки пылали.

— Ты мне должна. Я освободил тебя от нашей сделки, Джулия, и ты мне должна.

— Сделка? — волна ужаса захлестнула меня. — Джулия?

Гораций обернулся и посмотрел на меня.

— Мой бедный Уильям, ты не знаешь, да? Действительно не догадываешься, — чеширская ухмылка расплылась по его лицу. — В обмен на твое освобождение из тюрьмы восемь лет назад твоя восхитительная жена согласилась отдаваться мне. Раз в неделю, когда мы только приехали в Саванну. Как и в ту первую ночь на корабле. Я из тех, кто ценит красоту.

Сердце заколотилось о ребра.

— Ты лжешь.

Гораций продолжал улыбаться.

— Убеждай себя в чем хочешь.

Я посмотрел на Джулию, ожидая увидеть возмущение, но ее щеки пылали.

Это была правда.

О, Боже. Это была правда.

Мое зрение расплылось, когда я, шатаясь, сделал шаг к ней, а затем в моих глазах начало двоиться.

— Я обратилась к ним за помощью, — оправдывалась Джулия. — Я не знала никого другого. У меня не было другого способа спасти тебя, — всхлипывала она. — Дорогой, он не оставил мне выбора.

— Твоя жена действительно верная женщина. Она довольно сильно плакала первые пару раз, когда я брал ее, — промурлыкал Гораций, сверкнув глазами. — Но даже так не было неприятно.

— Я убью тебя, — прорычал я, сжав кулаки.

— Боюсь, что, несмотря на мое состояние, я слишком хорошо известен, чтобы меня убивать. Ты бы не оставил свою жену и ребенка разоренными и одинокими. Гораздо лучше уладить это как цивилизованные люди. Отдай мне то, что мне причитается. Отплати мне за то, что я подарил тебе эту жизнь, и больше ты меня никогда не увидишь.

— Ты забыл, где ты меня нашел. Я далеко не цивилизованный человек. — Я потянулся к пистолету, висевшему у меня за спиной.

— Уильям! — закричала Джулия.

Гораций бросился на нее и схватил за руку, притянув к себе на верху лестницы. Он обхватил ее лицо и крепко поцеловал в губы, а затем, нахмурившись, посмотрел на меня.

— Ты не будешь стрелять в свою беременную жену. Убери пистолет.

— Отпусти ее. — Пот струился по моей спине. Кровь шумела в ушах, искривляя мир под странным углом. — Мы с тобой решим этот вопрос на улице.

Гораций уставился на меня, как будто обдумывал вызов, но затем притянул Джулию ближе, крепко обхватив ее за талию.

— Я обещаю тебе это, — прорычал я. — Ты пропащий человек. И уже получил от меня все, что мог.

Гораций напрягся.

— Я здесь не для себя, Уильям. Дело в Лейле. Она больна, она… — он заколебался, выглядя неожиданно уязвимым. — Она беременна и ни в чем не виновата. Уильям, ты же разумный человек.

— Разум покидает человека, когда он узнает, что его друг изнасиловал его жену.

Гораций неловко сдвинулся с места.

— Честность — самая чистая форма лести, Дарлинг.

Я покачал головой.

— Ты неправильно понял эту фразу. Это подражание. — Я сделал шаг к нему, мои пальцы сжались на курке. — Подражание — вот самая чистая форма лести. И я подражал тебе, не так ли? Я сделал это так хорошо, что стал тобой. Я заменил тебя.

Лицо Горация стало каменным. Он дернул Джулию за руку, заставив ее вскрикнуть.

Я сделал шаг ближе.

— Думаешь, что ты слишком важен, чтобы исчезнуть? В этом городе нет никого важнее меня. И ты сделал меня таким.

— Отдай мне то, что должен. Сейчас же, черт возьми, или, клянусь, я тебя погублю, — прорычал Гораций. — Я расскажу им всем, где я тебя нашел. В тюрьме, покрытого грязью и дерьмом. Я скажу им, что твоя жена — шлюха.

— Ничего ты им не скажешь.

Я выстрелил из пистолета.

Он выстрелил, как пушка, сотрясая стеклянные стены зимнего сада и заставив дрожать люстры.

Гораций отшатнулся назад, выпустив Джулию. На его левом плече расцвело ярко красное пятно.

Джулия бросилась ко мне, но, несмотря на шок, Гораций рванулся вперед, схватил ее сзади за руку и одним плавным яростным движением швырнул вниз по лестнице.

Ее испуганный крик отозвался пронзительным и ужасным эхом, а затем раздался резкий, тошнотворный звук — она ударилась о мрамор, прежде чем скатиться вниз по ступенькам.

Я помчался за ней, быстрее, чем могли двигаться мои ноги, наполовину скользя, наполовину падая при спуске. Я настиг ее, когда она скатилась на пол.

Соломон уже стоял на коленях рядом с ней, его глаза пылали.

— Я все видел, Уильям.

Я обхватил дрожащую Джулию руками.

С ее губ сорвался мучительный вопль. Она свернулась в позу эмбриона, обхватив руками живот.

— Наш ребенок, — всхлипывала она. На мраморном полу под ней растекалась лужа красной крови, пачкая ее белое платье.

— Что мне делать? — я откинул с лица ее золотистые волосы. — Джулия?

— Мне так жаль, дорогой, — слеза прочертила неровную дорожку по ее щеке, губы дрогнули, приоткрылись, запнулись на каком-то полуслове, прежде чем ее глаза плавно закрылись.

— Джулия. — Мой голос оборвался на ее имени, когда тело жены обмякло в моих объятиях. — Джулия!

Приглушенное дыхание