Призраки стекла - Бренна Лоурен

Горация донеслось до моих ушей. Словно в трансе, я повернулся и увидел, как он, пошатываясь, идет к нам, его лицо было пепельным.

— Дарлинг, она…

Я поднял пистолет и выстрелил Горацию Леру прямо в лоб.

На его лице отразилось удивление, на мгновение перехватило дыхание, после чего он рухнул на колени и безжизненно свалился с лестницы.

— Черт возьми, Уильям, — пробурчал Соломон, поднявшись на ноги. — Черт, я не виню тебя.

Я застыл, глядя, как Соломон схватил Горация за плечи и потащил его обмякшее тело вниз по последним двум ступенькам и по полу зимнего сада. Я старался не смотреть на зияющую дыру в голове Горация. Но мой взгляд снова и снова возвращался к нему, и те секунды, которые потребовались Соломону, чтобы дотащить его до ближайшей кладовки с садовыми принадлежностями, показались мне вечностью.

«Дарлинг, разбита», — шептало стекло, его бесплотный голос торжественно и трепетно звучал в моем сознании. «Разбита». Люстры раскачивались взад-вперед, надо мной. Самая большая, мое самое прекрасное творение, задрожала, запустив в робкий безумный танец тысячи крошечных стеклянных бусинок и мерцающих кристаллов.

Ошеломленный, я поднял Джулию на руки.

Мы с Соломоном взбежали на два лестничных пролета и ворвались в холл. Звуки бального зала, находящегося в двадцати метрах от нас, отдавались в ушах гулким эхом.

— Она теряет ребенка, — сказал Соломон. — Доктор Соррел здесь. Я позову его. Незаметно. Отнеси Джулию в свою спальню. Если кто-нибудь увидит вас, она споткнулась и упала с лестницы.

Я кивнул, борясь с паникой, которая грозила выплеснуться на поверхность.

— Как только доктор придет, я пойду уберу кровь, найду висячий замок и запру кладовку. Уильям, что бы ни случилось, никто не должен туда входить.

— Соломон, — прошептал я, мой голос дрожал. — Соломон, пожалуйста, если ты меня любишь…

— Никто никогда не узнает. — Он сжал мое плечо, повернув меня в сторону нашей с Джулией спальни. — Я клянусь. А теперь очнись, Уильям. Время не терпит отлагательств.

Кивнув в знак благодарности, я повернулся и помчался по коридору, кровь Джулии багровыми струйками стекала по моему предплечью.

Наша дочь, Пенелопа Джулия Дарлинг, родилась на небесах в два часа тридцать минут ночи под раскаты грома. Ее милая головка была покрыта светлыми волосами, как у ее матери.

Я отрезал три локона, чтобы сохранить их навсегда.

Джулия очнулась вскоре после этого, и ее руки потянулись к ребенку.

Я не смог отказать.

Она прижимала к себе крошечного младенца и плакала. До тех пор, пока я не подумал, что она может умереть от рыданий. А потом она посмотрела на меня с болезненной любовью, и горем, и чем-то еще, что слишком сильно напоминало мне стыд.

— Принеси мне его бриллиант, — прошептала она.

— Что?

— Он ведь умер, не так ли? — ее глаза были пусты. — Ты убил его?

— Да, любовь моя. Я убил его.

Джулия кивнула.

— Принеси мне бриллиант. Он забрал то, что значило для нас больше всего на свете. Я заберу у него то же самое. И я переступлю через него, как будто это не более чем кусочек угля.

— Джулия.

— Принеси его сюда, Уильям. И нужно сфотографировать меня с Пенелопой, прежде чем мы…

Я бросился к ней, когда ее слова затихли, а дыхание прервалось от новых волн страдания.

— Я готов отдать все это. Все, что мы построили, чтобы вернуть ее тебе, — прошептал я. — Все это. Ради тебя. — Мышцы в моей груди болели, и быстрая дробь в висках совпадала с биением моего сердца. — Но сейчас не время для мести. Если кто-то узнает, что бриллиант у нас, это будет конец для нас.

— Когда же наступит время? — всхлип сорвался с ее губ, когда она прижалась щекой к мягкой, как перышко, головке Пенелопы.

Охваченный гневом, я вцепился руками в ткань рубашки, пока тонкий летний материал не разорвался, а зубы стиснул с такой силой, что в висках запульсировала боль.

— Мне так жаль, дорогой, — прохрипела она между рваными всхлипами. — Мне так жаль.

Я нежно обнял ее.

— Это не твоя вина, — успокаивал я. — Я во всем виноват. Это я должен нести этот груз. Ты не виновата. И никогда не будешь.

Она склонила голову. По ее щекам уже бежали свежие слезы.

— Где Соломон?

— Он пригнал лодку. — Лодку, направляющуюся на кладбище Бонавентура. — Нам нужно спрятать концы в воду, пока бушует шторм и никто не видит.

Она кивнула.

— А Гораций?

— В кладовке у подножия лестницы в зимний сад. Пока что.

— Его будут искать везде. Как только выяснится, что он пропал, полиция перероет этот остров и всю Саванну вдоль и поперек.

Она была права.

Но Гораций тоже когда-то был прав. Если я и был в чем-то талантлив, то только в том, чтобы следовать интуиции.

Наша драгоценная, навечно уснувшая Пенелопа. Ее похороны будут частными. Мы с матерью будем держать ее близко. Рядом с нерушимой любовью ее родителей и пристальным взглядом стекла, свидетельствующего о ее истории.

Я нежно поцеловал изящную золотистую головку Джулии.

— У нас с Соломоном есть план, моя дорогая. Можешь быть уверена: есть одно место, где никто не посмеет искать Горация Леру.

Глава 29

Уитни Дарлинг

Торжественные огни гасли позади меня, когда я удалялась от Дарлинг-Хауса. Сильный, холодный ветер завывал над болотом, свистел и ревел в бесконтрольном безумии, как банши, плывущий по бескрайней черноте.

Я провела ладонями по голым рукам, жалея, что не потратила лишние несколько минут на то, чтобы захватить куртку из прихожей. Но о погоде я почти не думала, когда вышла из бального зала и помчалась через лужайку, за цветник, туда, где ухоженное великолепие заканчивалось, а дикая земля уступала место болотной траве и воде.

Теперь впереди, в лунном свете, виднелась стекольная мастерская, а в окне мерцало тепло единственной свечи.

Я наполовину споткнулась, наполовину взбежала по деревянным ступеням, материал платья Джулии цеплялся и путался, обмотавшись вокруг моих лодыжек на ветру, как будто она сама пыталась замедлить мое продвижение.

Сердце заколотилось, когда я взялась за ручку двери, а в голове зазвучал текст Эфраима.

Нужно встретиться. В стекольной мастерской.

Это насчет бриллианта.

Неужели он нашел его?

Волнение подстегивало мои шаги.

Мимо окна пронеслась тень, мелькнули белые тусклые волосы.

Джулия. Она тоже была здесь.

Я широко распахнула дверь.

— Эфраим, почему…

Мои слова замерли, встреченные серой тишиной пустой комнаты.

Только мерцающее пламя свечи говорило о том, что здесь недавно был кто-то еще.

— Эфраим?

Тишина.

— Эй? — я шагнула