Необходимые монстры - Ричард Кирк

– Да, – сказал Мох. – Возможно, она ранена.

Немало часов прошагали они, выкрикивая имя Имоджин, сквозь медленно густеющий туман. Внимательно осматривали воду, проверяли торчащие брёвна, за которые могла бы зацепиться её одежда, но всё напрасно. Увидеть все части реки было никак невозможно. Некоторые её изгибы скрывали глубокие омуты, в которых вода казалась чёрной, а в других местах в белой пене на скалы взмывали гейзеры. Тело Имоджин могло быть в любом из них.

К исходу утра они подошли к водопаду в форме подковы, вода в котором падала с высоты около сотни футов[28]. В отдалении ландшафт принимал равнинный характер. Река терялась в море деревьев. Мох сел на сланцевую плиту.

– Посмотри туда, вниз, – сказал Умелец Ворон, присаживаясь рядом с Мохом.

Тот посмотрел в сторону, куда указывал палец спутника. Поначалу это казалось очередным пятном почерневшей скалы на краю омута, питаемого водопадом. В поредевшем тумане вырисовалась форма кареты Элизабет. Эхо стоял несколько в стороне, раскачиваясь из стороны в сторону.

Вид кареты сразу же вернул Моха к его снам в прошлую ночь и к рассказу Имоджин о встрече с Элизабет в лесу. Одна картинка встала перед глазами: белая рука, появляющаяся из кареты, чтобы забрать светящийся орган. И вдруг он понял, почему им не удалось найти тело Имоджин.

– Она в карете, – с твёрдой уверенностью произнёс Мох. – Река вынесла её прямо ведьме в руки. Мы должны вызволить её.

– Уверенным быть нельзя. – Умелец Ворон следил, как туман вился вокруг основания водопада. Эхо исчезал, вновь появлялся и опять исчезал. Он знал, что собой представлял Эхо, и чудище его ужасало. В глубине его желудка шевельнулась, словно уговаривая, стеклянная куколка, лежавшая в нём с тех пор, как он украл её у ведьмы – много лет назад. Она хотела присоединиться к другим куколкам, сидевшим внутри Эха. Они были жизненной силой демона. Он понимал, что и демон тоже ощущает такое же шевеление от близости Умельца Ворона. Эхо пропадал в тумане, наверняка чувствуя такое же дёрганье у себя в животе.

– Я уверен, – упорствовал Мох. – Элизабет следила за нею с самого начала. Ждала своего шанса, как паук. Это наказание за дела её отца.

Умелец Ворон с этим согласился. Мох выглядел ужасно. Кожа на его руках и лице была иссечена рубцами после срывов на спуске со стены ущелья. «Так, глядишь, – подумал Умелец Ворон, – он на острове и не выживет». Мох был бы не первым, кого сводило с ума помешательство на предмете своих желаний в лесистых дебрях острова Козодоя.

– Что, по-твоему, он делает? – спросил Умелец Ворон.

– Ждёт. Охраняет карету. Не вижу ни Элизабет, ни её пса.

Час прождали они наверху водопада, бдительно следя за каретой и Эхом. Элизабет не появлялась. Неослабевающий каскад воды, всё время меняясь, всё же оставался неизменным.

– Насколько это для тебя важно? – задал вопрос Умелец Ворон.

Мох, хранивший молчание, полоснул его взглядом.

– Если хочешь уйти, уходи, – сказал он. – Обиды на тебя держать не стану.

– Я не о том спрашивал.

– Я не уйду отсюда без неё.

– В живых она никак не могла бы остаться. Слишком с большой высоты падение. Как я уже говорил, чересчур много валунов, – рассуждал Умелец Ворон.

– Возможно, – отозвался Мох. – Только я не оставлю её тело в руках этих монстров. – Он помолчал. – Чего бы это ни стоило.

– Понимаю, дружище. – Умелец Ворон положил руку на плечо Моха. Он закрыл глаза и вобрал в себя шум водопада, прохладную влагу на коже и густой сладкий запах сосновой смолы. Куколка дёрнулась.

– Думаю, я сумею отвлечь Эхо, во всяком случае, на несколько минут.

Мох дружески хлопнул по руке на своём плече:

– Спасибо тебе.

– Жди тут. Когда увидишь, что Эхо отошёл, иди по той тропке влево. Похоже, это самый короткий путь вокруг водопада. Я с другой стороны буду спускаться среди деревьев, чтоб меня видно не было.

– Будь осторожен, – предупредил Мох. – Элизабет может быть где-то поблизости.

Умелец Ворон подмигнул:

– Мох, знаешь, мне никогда не доводилось никого любить. И всё же горе мне понятно. Уверен, что Имоджин не захотела бы, чтоб ты причинил себе ещё большую боль. Есть много способов воздать честь умершим. Возможно, один из них – просто идти дальше, оставив её в покое. Не делай ничего, о чём позже мог бы пожалеть. Жизнь длинна, и пусть сейчас она, возможно, такой не кажется, это ещё не всё. Всё не сходится воедино в одной точке времени. Твоя жизнь – впереди. Я вижу это в твоих глазах.

– Береги себя, – твёрдо выговорил Мох.

Умелец Ворон несколько секунд смотрел на него, надеясь, что тот передумает, надеясь, что решимость его угаснет. Когда этого не произошло, он надвинул на голову капюшон и юркнул в гущу деревьев.

Эхо стоял на пространстве чёрного сланца, о котором когда-то Умельцу Ворону рассказывали как об окаменевшем иле. Окаменевший ил крошился под ногами чудища, и, хотя с места, где стоял Умелец Ворон, этого видно не было, он знал, что в иле полно трилобитов и брахиопод, этих останков древнего мира до эры человека и машин. Они создали жирную грязь.

Эхо был укутан в тяжёлое пальто, из которого вылезали несчётные тонкие выросты, разраставшиеся на влажном воздухе. Выросты напоминали Умельцу Ворону похожих на волос червей, которых он видел змеившимися в разрушенных прудах Абсентии. Кожей Эху служила кора. Там, где было видно, она была толстой и корявой. Ноги его были трёхпалыми тумбами, наподобие носорожьих, с удивительно светлыми ногтями. Из всего лица Умельцу Ворону был виден лишь единственный глаз. В сравнении с размерами чудища был он на диво маленьким и окружённым толстыми вздутиями и складками грубой кожи, опушёнными щетиноподобными ресницами. Немигающий взгляд Эха, казалось, омрачала бесконечная печаль. Позади чудища гремел водопад. Умелец Ворон одолел искушение поискать Моха на верхних скалах.

Не было сомнений: Эхо его увидел. Чудище перестало раскачиваться. Умелец Ворон бросил притворную игру в прятки и вышел из лесного укрытия. Забрался на шаткий сланец. Тот качнулся у него под ногой, и Ворон едва не полетел в омут. Вибрация падающей воды отдавалась дрожью в его теле. До Эха он добрался насквозь мокрым и тяжело дышащим. Забираясь на выступающую с одного конца плиту, он видел, как вспенивается под ней вода, бесконечно растекаясь по тёмным пустотам. Эхо стоял на противоположном конце спиной к водопаду. Чёрная карета стояла в нескольких ярдах на твёрдой почве естественного берега реки. Позади неё лес поднимался почти чёрной стеной, изредка прерываемой проблесками красного: птица-кардинал перелетала с дерева на дерево. Умелец откашлялся, собираясь заговорить, но Эхо опередил его.

– Ворон. – Чудище моргнуло. Пар поднялся от его тела, искры засверкали в его дыхании. У Умельца Ворона задрожали ноги. На задворках сознания появилась мысль, не настал ли последний миг его жизни. В этом месте ошеломляющей красоты, в месте, где он слышал ток крови планеты, видел её выступающие кости.