Необходимые монстры - Ричард Кирк

Он ощутил горячее дыхание на шее. Быстро обернулся, но там никого не было. Царапающие звуки раздавались снаружи кареты. Белая рука, слепо шаря, хлестнула его, оставив красные царапины на предплечье. Потом она ухватила его – крепко. Сила её была поразительной. Пальцы сомкнулись вокруг запястья, и он почувствовал, как кости трутся друг о друга, будто камни. Что-то невидимое и горячее змеёй скользнуло ему в открытый рот. Он давился, не в силах дышать. Из-за занавески появилась вторая рука. Она ткнула большим пальцем ему прямо в нёбо, а бледные пальцы потянулись к его глазам. Дёрнув головой, Мох покрепче сжал в руке меч. Понимая, что всего секунды отделяют его от смерти, он ударил мечом сквозь занавеску в то, что лежало за нею. Раздался ломящий уши визг, и руки ослабили хватку. После третьего удара лезвие вернулось покрытым кровью. Руки отпали, и Мох отлетел назад, уронив меч из рук на пол. Он жадно задышал. Звуки снаружи кареты смолкли.

Несколько секунд – и Мох вполне пришёл в себя, чтобы стоять на ногах. Подняв меч, остриём его откинул занавеску. Среди шелков лежала окровавленная женщина. Таких длинных волос, как у неё, Мох не видел никогда – белые, запутанные в узелки. Её глаза были окрашены светлейшим из оттенков голубого. Мох упал на колени и схватил недвижимые руки, вытянул их в слабом свете. Каждую руку покрывали тонкие белые шрамы, как браслеты из ниток. Это была Мемория. Она закричала и вырвала свои руки. Сила рывка качнула Моха вперёд. Мемория вцепилась в него и свалилась на пол кареты. Он ухватил её за колено, но она откатилась прочь. Ударила в пол кулаком, и потайной люк, провалившись, скрыл её из вида. Пока Мох добрался туда, люк встал на своё место. Он колотил по нему нещадно, но люк так и не открылся.

Ошалевший от увиденного, Мох выбрался из кареты на прохладный, омытый дождём воздух. И только когда его ноги оказались на земле, он понял, что вынес с собой меч. Мемории нигде не было видно. Глянув на Имоджин, убеждаясь, что она в безопасности, он торопливо завернул меч в рубашку и закрепил его на рюкзаке. За спиной громоздилась карета. Что бы ни скреблось снаружи – оно пропало. Возможно, ему показалось. На опушке было тихо. Мох поискал Меморию в близлежащем лесу – безуспешно.

Потрясённый, он пошёл обратно, туда, где Умелец Ворон сражался с Эхом. Мох не понял, что тут произошло. Понял только, что Умелец Ворон пожертвовал собой, чтобы дать Моху возможность спасти Имоджин. Как именно пришёл он к такому решению, сказать было невозможно. Глядя в воду, бегущую под скалой, Мох понял, что, и не понимая всего, он не мог не быть признательным за добро.

На куче того, что осталось от исчезнувшего Эха, Мох нашёл шесть стеклянных куколок. Он чисто вымыл их в луже и глянул в них на просвет. Сначала решил было положить их себе в рюкзак, но потом передумал. Они ему не нужны. Невзирая на ужасающее обличье Эха, была в этом чудище какая-то глубокая печаль. Одну за другой Мох побросал стекляшки в воду. Те вспыхивали на мгновение, перед тем как пойти на дно. Опустившись на колени, он склонился перед водопадом. Прижав голову к камню, позволил себе неторопливо разобраться в скрытом смысле того, что в карете оказалась Мемория. Она и была ведьмой, всё время. Мох перевернулся на спину, и капли дождя смешались с его слезами.

Опасаясь возвращения ведьмы, он поднялся. Медленно пошёл обратно, туда, где оставил Имоджин. Она пропала. Он обежал карету, выкрикивая её имя, пока не услышал её голос, зовущий его. Идя на голос, он пришёл к глубокой выемке в скале. Имоджин сидела на корточках, мягко убирая пряди чёрных волос с серого личика Элизабет. Когда Мох спустился к ним, то заметил, что ногти на руках Элизабет поломаны и покрыты кровью. В подушечках пальцев застряли занозы от деревянной обшивки кареты.

– Когда я нашла её, она лежала лицом вниз, – сказала Имоджин. – Мёртвая.

– Имоджин. – Только это он и смог выговорить, крепко обняв её. И долго держал так. – В карете была Мемория, – сказал, отпустив Имоджин. – Она и была ведьмой.

Имоджин в замешательстве глянула на него.

– Мох, как?

– В этом есть смысл. Джон увёз её из Глазка, того же места, где он нашёл сундук. Он был там всё время.

– Я очнулась в карете после того, как Джэнсон сбросил меня с утёса, – сказала Имоджин. – Я видела её. Ужас!

– Она убежала.

– О боже.

– Нам надо найти её, в лесу поискать. Я её ранил.

Имоджин решительно тряхнула головой. Лицо её было в кровоподтёках и царапинах от падения, но, похоже, серьёзных ранений не было.

– Нет. Мы должны похоронить Элизабет. Мы должны похоронить их обоих. Элизабет и Джэнсона.

– Что?

– Джэнсоном лишь горе двигало.

– Он же убийца, – недоумевал Мох.

Имоджин взяла его за руку.

– Если мы не отнесёмся к нему с достоинством, будем всю оставшуюся жизнь носить в себе ненависть к нему. Он не был монстром, как бы сильно нам ни хотелось, чтоб был.

– Я не смогу. Имоджин, он пытался убить тебя, – с горечью убеждал Мох.

– Верно. Только у него на уме была причина, настоящая причина, Мох. Он был заблудшим болваном, но не монстром. Нам нужно уважать человеческое в нём. Я прошу, ради меня.

– Будет трудно достать тело, – сказал Мох. Он посмотрел вдаль – на деревья по другую сторону водопада, где на ветке лиственницы сидел пегий ворон. Тело его поплавком дёргалось вверх-вниз.

– У нас есть верёвка.

Ворон громко каркнул, выгнув вниз голову.

– По-моему, эта птица говорит, что нам пора идти, – заметил Мох.

Ворон нетерпеливо ходил по земле взад-вперёд.

Достать тело Джэнсона было делом опасным, но они действовали осторожно и последовательно. Тяжкий спуск в ущелье и приготовление могилы дали Моху время умерить свой гнев и если не простить, то по крайней мере начать подходить к пониманию событий. Работать пришлось в поте лица, одной лишь туристической лопаткой и голыми руками разгребать землю. Когда они закатили тело Джэнсона в могилу, Мох вытащил из его сапога пистолет и положил в карман бушлата. Под конец, когда Джэнсон с его дочерью были похоронены вместе, Имоджин разбросала по земле осенние цветы. Потом они помылись в реке и безмолвно ели, сидя у костра.

– Теперь третье, – задумчиво произнесла Имоджин.

Мох вынул из кармана свой оцелус.

Они возвратились к карете. Мох залез в неё – в последний раз поискать тот орган, который Мемория извлекла из Радужника. Отыскал его среди простыней – наполовину съеденным. Когда Мох выбрался, он запер верхний лаз, а ключ-бабочку швырнул в водопад.

– Безнадёжно. – Мох расправил карту на земле, где складывал её потрёпанные части в целое. В Дубовом Дворце Мэй вручила ему карту в старой папке, перехваченной прорезиненной тесёмкой. Складки карты давно истлели, и Моху досталась лишь кипа прямоугольных кусков. Последние несколько дней он терпеливо разбирал их, сравнивая получаемый результат с топографией местности. Было позднее утро. Ранняя прохлада отступила перед солнцем. Они расположились под яблоней, на которой всё ещё оставались листья. Воздух был сладок от брожения.