Солдат - Василий Сахаров

В это время заплакал ребёнок, и, укачав его, знахарка продолжила свой рассказ:

— Горцев всё же выбили, лет пять резались, но одолели их. Потом меж собой рознь была, и года три враждовали, и так до тех пор, пока нынешнего князя не выбрали, Олега Нестеренко. С тех пор живём тихо и только набегов опасаемся, а как у горцев война с Халифатом началась, так и совсем хорошо зажили. Вся торговля между горцами и вами через наш город идёт, а значит, и прибыль с этого имеется.

— А что, много людей в вашем княжестве Пятигорском проживает?

— Откуда же я знаю, — пожала плечами женщина, — это, наверное, только сам князь и его ближние люди ведают. У нас в Золотушке человек четыреста пятьдесят живёт, в Скачках, что неподалеку, ещё триста, а дальше, в самом городе, говорят, около пятнадцати тысяч жителей. Да и то такое многолюдство только за счёт молодёжи, что из лесных посёлков в большой мир выходит.

— И чего же они свои леса покидают?

— А ты зачем свой посёлок покинул? — усмехнулась она. — Я же вижу, что деревенский ты, а не городской. Наверное, молодежь поближе к цивилизации хочет быть. Бебут, например, как раз из таких, лет шесть назад у нас появился и сразу в дружину подался. Мечтал десятником стать, да куда там, человек гнилой, вот и сидел в самом низу да пакостил кому мог по мелочам.

— А чем живёте здесь? Производство какое-то есть или добыча чего полезного?

— Живём сельским хозяйством, охотой и производством меховой одежды. Промышленности не имеется, хотя князь хотел какое-то предприятие восстановить. Пару лет назад инженеров искал и механиков, но ничего у него не получилось.

Снова захныкал ребёнок. Елена запела колыбельную песню, и на этом наше общение в тот день окончилось.

Северный Кавказ. Станица Зольская

05.05.2060

В доме знахарки Елены я прожил ещё четыре дня, а как только почувствовал, что твёрдо стою на ногах, и болезнь окончательно отступила, закинул на плечи РД, оставленный моими камрадами, и двинулся к своим. На прощание, увидев взгляд, каким меня провожала хозяйка, я ещё раз подтвердил свои слова о том, что постараюсь вызволить её супруга из плена, и, поблагодарив за всё хорошее и доброе, вышел на дорогу. Мне повезло, от Золотушки добрался до Пятигорска на телеге старосты Трофима, а от города до Иноземцева, где раскинул свои палатки Кавказский корпус, — с табунщиками, перегонявшими два десятка лошадей для нашего обоза.

Попав на территорию лагеря, я обратил внимание, что в расположении что-то не так, как всегда. В чём же странность, что не так? Вроде бы всё как обычно, палатки на окраине хорошо укреплённого посёлка, на въездах охрана из штурмовиков, а перед штабом корпуса, сборно-щитовым домиком, флаг Конфедерации на ветру развевается. Что привлекло моё внимание? Я остановился и, не торопясь к себе в батальон, ещё раз огляделся. Вот оно! Мать честная, на ровном поле за лагерем стоял самый настоящий самолёт, и если я правильно помнил картинки из своего ноута, то это не что иное, как Ан-2, «кукурузник». Вот это да, прогресс прёт вперёд семимильными шагами! Значит, хоть какой-то летательный аппарат смогли собрать, зашибись. Постоял я, поглазел на это чудо воздухоплавательной техники и двинул к себе.

Войдя в палатку, отведённую под нашу группу, я застал не характерную для нас суету. Все как один бравые бойцы спецназа сидели на своих местах и занимались тем, что подшивали подворотнички и пытались привести в порядок свой самый лучший камуфляж.

— Здорово, братва! — поприветствовал я товарищей и сбросил РД на свободные нары в уголке.

— Мечник вернулся.

— Привет, сержант.

— Выздоровел всё же…

— Нормально, ветеран с нами.

В группе оставалось девять человек, и парни мне были рады — хорошо это и душу греет. Присев, я оглядел бойцов, вернувшихся к своему занятию, и спросил:

— Что за дела, воины, парад, что ли, намечается?

— Намечается, — откликнулся Север, — говорят, что сам Большой Папа нас навестить планирует.

— Симаков-старший, что ли?

— Он самый. Завтра самолёт прилететь должен.

— А этот, что на поле стоит, что привёз?

— Это наша зарплата прилетела, вечером раздавать будут. В горах-то нам денежки ни к чему были, а здесь хоть какая, а цивилизация. Опять же, в Пятигорске девок молодых много и питейные заведения имеются. Пока на границах тишина, начальство желает, чтобы храбрые воины отдыхали душой и телом. Кроме того, на нём и безопасники прибыли, которые должны покой и жизнь президента беречь. Всё же не абы кто, а сам глава государства в гости ожидается, встреча должна пройти как по нотам и без всяких непредвиденных случайностей.

— Понятно, теперь вопрос другой. Отряд Гойгова ещё здесь?

— С утра были здесь, — перекусывая нитку, вновь отозвался Север, — только ушли уже, наверное. Для них война продолжается, старейшина собрал, кого смог, и теперь обратно в свои горы возвращается.

— Где они остановились?

— Из нашей палатки налево, седьмая по правую руку.

Быстренько проскочив между палаток в указанном направлении, застал покидающих наш лагерь горцев — десятков семь бойцов, направляющихся к выходу. Замыкал их колонну сам старейшина, так же как и все его воины, в чёрной горке, с оружием и рюкзаком на плечах. Успел всё же. Разговоры долгие вести было некогда, и, кратко объяснив алиму суть моей просьбы, я получил ответ, что дело будет решено в самом скором времени. И я, прощаясь, пожелал старейшине и его бойцам удачи.

На следующий день, ближе к полудню, весь личный состав Кавказского корпуса выстроился на утоптанной площадке возле полевого аэродрома. По правому флангу, в окружении немногочисленной свиты, — сам комкор, тридцатилетний обрюзгший мужчина в новеньком сером мундире, в погонах генерал-майора, дальше — все мы, стоящие неровными коробками воины корпуса. Первыми стоят штурмовики, за ними территориалы, дальше каратянцы, а в самом конце, как сироты какие, мы, всё, что осталось от элитного гвардейского батальона спецназначения, восемьдесят девять солдат и сержантов, два прапорщика и один офицер, наш комбат.

Простояли мы без малого два часа, и, наконец, рядом с первым «кукурузником» приземлился второй. Открылся люк, экипаж второго самолёта сноровисто подтянул к нему небольшую лесенку, и появился он, наш Верховный Главнокомандующий собственной персоной, стройный и подтянутый дядька пятидесяти пяти лет. Выглядел он так же, как и на своих портретах, в изобилии украшающих стены кабинетов всяческих ответственных работников по всей Конфедерации. Те же самые очки в тонкой оправе, та же самая бородка клинышком, умное лицо, седые волосы, строгий серый костюм, а в руке неизменная инкрустированная трость.

В сопровождении трёх офицеров Генштаба в полковничьих чинах, думается мне, замаскированных офицеров госбезопасности, он неспешно направился к нам, и над полем разнеслась команда комкора: