Архив Буресвета. Кн. 2. Слова сияния - Брендон Сандерсон

– Полный набор лучше. Бери его.

Брат колебался.

– Бери его, – повторил Адолин.

Ренарин подчинился с неохотой. Взяв клинок, он скривился. Адолин покачал головой и сел на одну из усиленных скамеек, рассчитанных на вес осколочника. В комнату вошла Навани, спустившаяся со своего места на трибунах.

– То, что ты устроил, – назидательно проговорила она, – не сработало бы с более умелым противником.

– Знаю, – согласился Адолин.

– Что ж, мудрый поступок. Ты скрыл свои истинные способности. Люди решат, что ты победил путем обмана, устроил бой без правил вместо приличной дуэли. Они и дальше будут тебя недооценивать. Я могу это использовать, чтобы организовать тебе новые дуэли.

Адолин кивнул, притворяясь, будто именно так и планировал.

Торговец Твлакв, – сказала Шаллан, – полагаю, на тебе сегодня другая пара обуви, чем в первый день нашего путешествия.

Твлакв остановился по пути к вечернему костру, но спокойно ответил на ее вызов – повернулся с улыбкой, качая головой:

– Боюсь, вы ошибаетесь, светлость! Почти в самом начале этого путешествия я потерял один из сундуков с одеждой во время бури. У меня осталась единственная пара ботинок.

Это была откровенная ложь. Однако после шести дней совместного пути она поняла, что Твлакву плевать, если его ловят на лжи.

Шаллан, устроившись на высоком переднем сиденье фургона и оберегая забинтованные ноги, внимательно посмотрела на Твлаква сверху вниз в сумерках. Она провела бо́льшую часть дня, выдавливая сок из стеблей шишкотравника и втирая в ступни, чтобы отогнать спренов гниения. Веденка была очень довольна тем, что заметила эти растения, – ей здорово не хватало практических знаний, но от кое-каких прочитанных книг в диких местах все же был толк.

Стоит ли открыто сказать ему, что это ложь? Чего она добьется? Он следил за ней глазами-бусинами, прячась в тени.

– Что ж, – отступила Шаллан, – это печально. Надеюсь, во время путешествия мы повстречаем другую компанию торговцев, у которых я смогу купить подходящую обувь.

– Светлость, я обязательно постараюсь подыскать такую возможность. – Твлакв удостоил ее поклоном и фальшивой улыбкой, а потом продолжил путь к вечернему костру, который горел неравномерно, – у них закончились дрова, и паршуны отправились во тьму, чтобы поискать еще.

– Обманы, – тихонько проворчал Узор, чьи очертания были почти невидимы на сиденье около нее.

– Он знает, что я куда больше завишу от него, пока не могу ходить.

Твлакв уселся рядом с умирающим костром. Неподалеку бродили громадные распряженные чуллы, давя маленькие камнепочки исполинскими лапами. Животные никогда не уходили далеко.

Твлакв начал тихо шептаться с Тэгом, наемником. Он продолжал улыбаться, но девушка не доверяла его темным глазам, блестевшим в свете костра.

– Иди проверь, о чем он говорит, – велела Шаллан Узору.

– Проверить?..

– Послушай слова, потом вернись и повтори их мне. Не приближайся к свету слишком сильно.

Узор сполз по боковой стороне фургона. Шаллан откинулась на спинку жесткого сиденья, потом достала из своего тайного кармана маленькое зеркало, найденное в сундуке Ясны, и одну сапфировую сферу для света. Просто марку, которая сама по себе была не яркой, да еще и быстро тускнела.

«Когда должна быть следующая Великая буря? Завтра?»

Приближалось начало нового года, а с ним и Плач, хотя еще оставалось несколько недель. Это ведь был Светлый год? Что ж, она может выдержать Великую бурю здесь, в пустоши. Девушка уже один раз прошла через это унизительное испытание, запершись в своем фургоне.

Зеркальце демонстрировало, что Шаллан выглядит ужасно. Красные глаза с мешками под ними, волосы всклокочены, платье в прорехах и пятнах. Она была похожа на нищенку, которая обнаружила в куче мусора платье, некогда бывшее красивым.

Это не слишком ее беспокоило. Стоит ли выглядеть красивой рядом с работорговцами? Едва ли. Однако Ясна, не заботясь о том, что подумают люди, всегда прилагала усилия к тому, чтобы выглядеть безупречно. Она никого не пыталась соблазнить – об этом речь не шла. Вообще-то, она однозначно презирала такое поведение. «Использовать симпатичное личико, чтобы заставить мужчин делать то, что ты желаешь, ничем не отличается от использования грубой силы мужчиной, который хочет подчинить женщину своей воле, – считала принцесса. – И то и другое низко и с возрастом перестанет удаваться».

Нет, Ясна не признавала соблазнение подходящим инструментом. Однако люди по-другому реагировали на тех, кому явно удавалось сохранять стиль.

«Но что я могу сделать? – подумала Шаллан. – У меня нет косметики; у меня даже туфель нет».

– …Может, она важная шишка, – вдруг раздался рядом с ней голос Твлаква. Шаллан вздрогнула и посмотрела в сторону, где поблизости на сиденье вновь расположился Узор. Голос шел оттуда.

– От нее одни проблемы, – сказал голос Тэга. Вибрации Узора воспроизводили звуки в точности. – Я по-прежнему считаю, что нам надо бросить ее и уехать.

– Какое счастье для нас, – снова голос Твлаква, – что решение принимаешь не ты. Позаботься об ужине. Я позабочусь о нашей маленькой светлоглазой попутчице. Кто-то ее потерял, кто-то очень богатый. Тэг, если мы сумеем продать ее этому кому-то, то, возможно, наконец-то выберемся из ямы.

Узор воспроизвел недолгое потрескивание пламени и замолчал.

Разговор был воссоздан с удивительной точностью. «Это, – подумала Шаллан, – может оказаться очень полезным».

К несчастью, с Твлаквом надо было что-то делать. Она не могла позволить ему рассматривать себя в качестве того, что можно продать тому, кто ее «потерял», – это было слишком похоже на обращение с рабыней. Если она позволит ему и дальше так мыслить, то проведет остаток пути, переживая из-за него и громил.

Что бы сделала Ясна в такой ситуации?

Стиснув зубы, Шаллан сползла с сиденья фургона, осторожно ступая ранеными ногами. Она с трудом могла ходить. Подождав, пока спрены боли исчезнут, и пряча свои мучения, девушка приблизилась к костерку и села.

– Тэг, можешь идти.

Тот посмотрел на Твлаква, который кивнул. Тэг отправился проверить паршунов. Блат ушел на разведку, как часто делал по ночам, выискивая признаки других караванов, направлявшихся этой же дорогой.