Впервые в Москве. От долетописных времён до конца XVI столетия - Павел Федорович Николаев

их себе брать. Двор ему себе и на весь свой обиход учините особый, а бояр, и окольничих, и дворецкого, и казначеев, и дьяков, и всяких приказных людей, да и дворян, и детей боярских, и стольников, и стряпчих, и жильцов учинити себе особенно… и всяких дворовых людей на всякий обиход, да и стрельцов приговорил учинити себе особно».

С этого и началось то, что получило название «опричнина»[24]. Требование опричнины не было, конечно, импульсивным всплеском тёмной души самодура, который давно уже терзался от мысли, что его действия могут как-то ограничиваться и осуждаться. В своём цезарианском представлении о власти царь считал всех своих подданных рабами, над телами и душами которых волен только он: «Жаловать же своих холопов вольны, а и казнить вольны же». Главным в этой формуле была для Ивана её вторая часть – казнить.

Наиболее проницательные люди из царского окружения давно заметили лютость и бесчувственность молодого государя, склонность его к неоправданной жестокости. Свидетельство об этом мы находим в рассказе о митрополите Макарии.

«В некую ночную пору стоял святитель на обычной молитве и возгласил громким голосом:

– Ох мне, грешному! Грядёт нечестие и разделение земли! Господи, пощади, пощади! Утоли гнев Свой. Если не помилуешь нас за грехи наши, то хоть не при мне, после смерти моей! Не дай мне, Господи, видеть этого».

Символ. Ещё за год до введения опричнины иностранцы отмечали, что российский монарх свободно разъезжал по Москве без всякой охраны, в сопровождении лишь одного служителя, который бил в небольшой барабан. Но после того, как пролилась первая боярская кровь, положение изменилось коренным образом.

Опричник

Охранным корпусом царя стала опричная тысяча. Принятию в опричное войско предшествовал строгий отбор: исследовался род, из которого происходил кандидат, семейные связи, имена тех, с кем он был знаком или дружен. Прошедший проверку приносил присягу: «Я клянусь быть верным государю и великому князю и его государству, молодым князьям и великой княгине и не молчать о всём дурном, что я знаю, слыхал или услышу, что замышляется тем или другим против царя или великого князя, его государства, молодых князей и царицы. Я клянусь также не есть и не пить вместе с земщиной и не иметь с ними ничего общего. На этом целую я крест».

После присяги опричник уже не мог общаться ни с кем, кроме опричников. Исключённый из общества остальных людей, именуемых отныне «земщиной», поставленный над ними, он мог их только грабить, убивать, насиловать. Опричника, уличённого в знакомстве или приятельстве с неопричником, убивали без суда, уничтожалась и вся семья того «земца», с кем он был связан.

Лифляндские рыцари Иоганн Таубе и Элерт Крузе, служившие при дворе Ивана IV, так описывали внешний вид опричников: «Избранные (или опричники) должны во время езды иметь известное и заметное отличие, именно следующее: собачьи головы на шее у лошади и метлу на кнутовище. Это обозначает, что они сперва кусают, как собаки, а затем выметают всё лишнее из страны. Пехотинцы все должны ходить в грубых нищенских или монашеских верхних одеяниях на овечьем меху, но нижнюю одежду они должны носить из шитого золотом сукна на собольем или куньем меху. Великий князь образовал из них над всеми храбрыми, справедливыми, непорочными полками свою особую опричнину, особое братство, которое он составил из пятисот молодых людей, большей частью очень низкого происхождения, всех смелых, дерзких, бесчестных и бездушных парней».

Подобно псам, опричники должны были грызть царских врагов, а метлой выметать измену.

Тихая буря. Режим неограниченной власти, достигнутой Иваном IV посредством опричнины, вызвал крайнее озлобление среди той части населения, которая оказалась в земщине, то есть на территориях, формально отринутых деспотом. Летописец писал: «Бысть в людех ненависть на царя от всех людей».

Первым вызов Грозному бросил князь Пётр Щенятев. Знатность позволяла ему занимать самое высокое положение в Думе, уступая лишь Бельскому и Мстиславскому. В октябре 1565 года эта троица стояла во главе земских полков, которые успешно отразили нападение татар на Волхов, за что были награждены золотыми.

После этого успеха Щенятев покинул Думу и удалился в монастырь. Современники расценили его уход из суетного мира как демонстрацию, как пассивный протест против тирании Ивана IV. Андрей Курбский писал: «Муж зело благородный был и богатый и, оставя всё богатство и многое стяжание, мнишествовати был произволил[25]».

В ответ на самовольное пострижение князя власти немедленно конфисковали вотчины П.М. Щенятева. Своё отрицательное отношение к поступку князя они выразили тем, что включили в текст поручных грамот на бояр обязательство «в чернцы не постричися». Но Грозный на этом не успокоился. Вопреки обычаям и традиционному отношению к монашескому житию опричники арестовали старца Тимена (под таким именем был пострижен Щенятев) и привезли в Москву на пыточный двор. Боярину вбивали иглы под ногти, затем изготовили огромную сковороду и начали медленно на ней жечь его. Престарелый воевода не выдержал пыток и скончался 5 августа 1566 года.

Примеру Щенятева последовал глава церкви митрополит Афанасий. Без совета с царём и без его согласия он сложил с себя сан митрополита и удалился в Чудов монастырь. Случилось это 19 мая 1566 года. Стремясь как-то снизить эффект от беспрецедентного поступка Афанасия, власти объявили, что глава церкви покинул свой пост за великими немощами.

Афанасий был составителем «Степенной книги» и «Жития Даниила Переяславского». Он поновлял икону Владимирской Богоматери и являлся автором иконы «Церковь воинствующая». Был духовником царя, то есть находился с Иваном Грозным в довольно близких и неофициальных отношениях. Именно ему было адресовано послание царя о введении опричнины, что Афанасий принять не хотел и не мог. Митрополит многократно «печаловался» царю об «овцах» церкви. Убедившись в тщете своих усилий, предпочёл умыть руки, продемонстрировав своим поступком осуждение террора. Грозный не решился на преследование своего духовника и сорвал гнев на его идейном предшественнике – князе П.М. Щенятеве.

* * *

1569 год. Чума в Москве. Ежедневно умирает до 600 человек.

В Вологде Грозный и английский посол Томас Рэндольф подписали союзный договор. Но посол оговорился, что его должны ещё утвердить королева и парламент. Что значит «утвердить договор», Иван Васильевич не понял и решил, что соглашение уже вступило в силу. А в Лондоне союз не был ратифицирован. Разъярённый царь в письме к Елизавете заявил, что в её отсталом государстве правит не она, а «мужики торговые», а безвластная королева «пребывает в своём девическом чину, как обычная девица». Дипломатические отношения с Англией были разорваны.

Поделились