Самозванка в Академии стихий - Кира Легран

голову за день, начисто из неё вылетали. А иногда и видеть не нужно было. Достаточно уловить шлейф ароматической эссенции или заметить приготовленные к завтраку приборы — и вшу-у-у-у-х, разум так чист, что аж поскрипывает.

Думать о каких-то там расчётах вещества в эликсирах становилось решительно невозможно, а это могло стоить мне не только перевода на следующий курс. Леди Лоденрой, сама великая мастерица по части алхимии, очень любила заставлять адептов пригубить их творения. Ничего смертельного нам до пятого курса в руки не давали, понятное дело, но последствия всё равно служили наукой для всех недоучек: от временного позеленения до впадения в летаргический сон на пару месяцев.

Так что я, как могла, избегала человека, к которому обращалась мыслями при любой возможности. Но полностью избежать столкновений не удавалось.

— О, — сказала я, однажды ночью обнаружив, что в столовой меня поджидал не только накрытый салфетками ужин, но и лорд-декан. Он как раз подогревал длинное блюдо с запечённой до хрустящей корочки перепёлкой.

— О, — сказал лорд Морнайт в то же самое мгновение.

Он отвлёкся, и перепёлка едва не стала уж слишком хрустящей.

Разгоняя ладонью дымок, я присела на учтиво отодвинутый стул. Голод, что притащил меня сюда в три часа пополуночи, стыдливо поджал хвост и спрятался в конуру. Его место заняло приятное волнение, столь вредоносное для учёбы и спокойного сна.

— Снова работали допоздна? — спросила я, украдкой бросая взгляды на мужчину перед собой.

Едва ли он думал застать кого-то на ногах в такой час, так что привычная тщательность туалета была нарушена. Без камзола, жилета и даже шейного платка, со взъерошенными волосами и закатанными до середины предплечья рукавами лорд Морнайт внушал желание перемахнуть через стол, да прямиком к нему на колени. Две верхние пуговицы рубашки тончайшего полотна были расстёгнуты, и очертания ключиц волей-неволей притягивали взгляд.

Леди такого испытывать не положено. Всё телесное лежит для неё за гранью приличий, даже заглядывать за которую — ужасное падение нравов. Ни одна аристократка в жизни не признается, что мужское тело способно лишить её самообладания. Браки заключаются по расчёту, дети родятся из чувства долга, а прогулки мужей по весёлым домам обходятся возвышенным молчанием. И то, что к возлюбленному можно питать не только духовное влечение, хранится в строжайшей тайне от всего света.

Вслух я об этом тоже не скажу, но про себя уже примирилась с тем, что настоящей леди никогда не стану.

— Да, в последнее время прибавилось дел, — загадочно ответил он. С сомнением посмотрел на меня: — Вы хорошо себя чувствуете? Щёки так и пылают.

— Всё в порядке, — пробубнила я, поскорее запихивая в рот кубики тушёного пастернака и свиной грудинки.

— Учёба важна, но не стоит так обременять себя, — продолжал лорд Морнайт, не замечая, что вгоняет меня в краску ещё больше, — уверен, что вы без проблем убедите четырёх из пяти экзаменаторов в том, что готовы перейти на следующую ступень.

— Ум-гму.

— В конце-то концов, — сказал он и хитро сощурился, — всегда есть подкуп, запугивание и шантаж.

ߜߡߜ

— Предупреждаю: лучше не заходи туда, — сказала Нарелия, когда мы столкнулись на дорожке «Терракотовых холмов» следующим утром.

— Что? Почему?

— Я всё сказала. — Она сделала большие глаза и поспешила дальше, даже не думая задерживаться.

Что ж, мало ли, какая муха её укусила.

Осторожности ради я сперва лишь приоткрыла дверь и прислушалась. Из гостиной доносились неясные голоса, но разобрать, о чём речь, было решительно невозможно. Пожав плечами, я вошла — ещё не понимая, на что себя обрекаю.

Бетель лежала свёрнутым клубком в кресле, прямо как кошка, с лицом до того несчастным, что я сразу же всполошилась. Из всех нас она меньше всего была склонна грустить, тем более, по пустякам. Эреза тихонько гладила её по волосам. И судя по тому, что территка до сих пор одета в домашний халат, занимается она этим с самого пробуждения.

— Что случилось?

— Тяжёлый случай, — вздохнула Эреза.

Бетель подняла на меня заплаканные глаза.

— Это всё Тангиль.

— Боги! — Я чуть не села там, где стояла. Чтобы наш Тангиль, добрейший из людей, обидел вообще хоть кого-то, верилось с трудом. — Что он натворил?!

— Просил её руки.

— Просил м-моей руки.

— Просил тво… Эм-м-м. — Если бы не строгий нрав Эрезы, отрицающий любого вида розыгрыши, я бы заподозрила, что стала жертвой одного из них. — А проблема-то в чём? Разве ты его не любишь?

— Л-л-люблю…

— Любит, — подтвердила Эреза.

— Но с-сейчас я не хочу выходить з-з-замуж…

— Не хочет, — ещё один кивок.

— Тогда откажи ему.

— Н-но я его л-люблю…

— Тогда женитесь!

— Н-н-н-не хочу…

— И так битый час, — вздохнула Эреза, отводя с лица подруги прилипшую сиреневую прядку. — Заявилась под утро и давай рыдать, весь дом перебудила. Мы уже самое плохое подумать успели. Ты бы слышала, что сказала Нарелия, когда узнала причину… Не представляю, где можно было набраться таких выражений.

Я взяла стул и уселась по другую сторону кресла, попутно пытаясь свести проблему воедино.

— Думаешь, он будет плохим супругом?

— Нет же! — рявкнула Бетель. Она шмыгнула, сердито утёрла нос кулаком. — Всё как раз наоборот. Просто я-то всю жизнь мечтала, что повидаю мир, что попаду в каждый уголок, от Рагрáнии до красных песков. А когда проявилась печать, мечта стала такой близкой, вот прямо уже в руках! Любой капитан будет счастлив взять аэрита на борт, даже платы не возьмёт. Но что это за жена, если её вечно нет рядом? Тангиль заслуживает луч-ше-г-г-г-го…

— Так путешествуйте вместе.

— Он н-н-не может на кораблях, у него морская б-б-болезнь…

— Он же аквати.

— Ага…

Я буду до конца жизни гордиться собой за то, что сумела сдержать порыв и не расхохоталась в голос. Мало того, что у этого медведя характер ласкового телёнка, так он ещё и водный маг с морской болезнью!

— Воистину, другой такой странной пары в мире не сыскать, — сказала я предельно серьёзным тоном. — Мы обязаны пойти на всё, чтобы этот брак состоялся.

— Я не хочу сделать его несчастным, — вздохнула Бетель, наконец перестав всхлипывать. — И сама быть несчастной не хочу. Как тут быть?

— Дурочка, — с теплотой проговорила Эреза, вытирая ей щёки уже изрядно промоченным платком, — ну что ты так переживаешь? Он ведь прекрасно тебя знает. Знает и любит такую, как есть. Неужели ты думаешь, что он ждёт от тебя обычного поведения замужней леди, что ты вдруг проснёшься однажды утром примерной женой и матерью? Выбросишь свой перегонный куб, уберёшь начертания земель, станешь ходить на благотворительные балы и забудешь о том, чем когда-то грезила. Тангиль хороший