Самозванка в Академии стихий - Кира Легран

человек. Он стремится к тебе по велению сердца и принимает все твои стороны, а не только те, что удобны и приглядны.

— Ох. — Бетель села и недоверчиво посмотрела на неё: — Ты правда так думаешь?

— Разумеется. Всякий раз, когда ты выделываешь очередное безумие, он смотрит на тебя так, будто ничего милее в жизни не видел, — проворчала Эреза. — Я скорее боюсь, что с его потворством ты совсем уж на голове ходить станешь, чем того, что он устанет от твоей… Своеобразности.

Поняв, что кризис миновал, я подцепила с блюда крошечный сэндвич и уткнулась в длинный свод принципов алхимической безопасности. Но так и бегала взглядом по первой строчке («Во время работы с документацией и реактивами категорически запрещено принимать пищу»), занятая своими мыслями.

В отличие от Бетель, меня брак вовсе не пугал. Напротив, ничего желаннее, чем назвать лорда Морнайта супругом, сейчас и представить не могу.

Проблема лишь в том, что я совершенно не имею понятия, какого он сам мнения на этот счёт.

Глава 46

Как назло, следующие несколько дней мы с лордом Морнайтом совершенно не виделись. То у него дела в парламенте и при дворе, то у меня вместо эликсира Лёгкой поступи упорно выходит нечто, удивительно похожее на солодовый виски — словом, оба мы были заняты.

В очередной раз отогнав молодчиков, что явились по цепочке сплетен выяснить рецепт, я возвращалась из Академии. Глаза уже слипались, я то и дело зевала в рукав, но вся сонливость мигом слетела, стоило услышать впереди знакомое имя.

— …а как же лорд Морнайт? — гудел бочковый бас. Лорда Фицроя, декана Терры, ни с кем не перепутаешь. — О нём многие говорят. Как только лорд Вайс ушёл в отставку с поста главы дипломатической службы, все сразу же стали пророчить ему это место. И то, что за два месяца нового главу так и не назначили, подогревает толки.

Личность женщины я определила раньше, чем услышала её голос. Насыщенный аромат духов солировал в хоре садовых запахов, перебивая их с бесцеремонностью базарной торговки.

— Верно. Он мог бы сделать головокружительную карьеру, если бы женился, — с важностью сказала леди Эскриг.

Они неторопливо шли по дорожке и как раз собирались свернуть к теплицам. Мне было в другую сторону, но как же упустить случай? Крадучись, я последовала за ним, тихая, как тень. Всего лишь небольшая прогулка перед сном, ничего предосудительного.

— Думаю, этого никогда не случится, сами понимаете, — вздохнул лорд Фицрой. Симпатия моя к нему тут же поубавилась. — Я знавал его до того ужасного случая — и мыслимо ли, чтобы человек переменился за один день? Но именно это с ним и произошло.

— Я знакома с ним не так давно, как вы… Но не казалось ли вам, что в последнее время в нём стало больше сердечности? Никто не может страдать вечно, река времени унесёт прочь даже самые великие горести.

— Не знаю, не знаю, — продолжил терять мою благосклонность лорд Фицрой. — Как по мне, шрамы остаются шрамами, даже если поросли быльём.

Леди Эскриг ответила приглушённым смешком:

— Ах, вечный спор Аквы и Терры. — Она вдруг остановилась, повернула голову в сторону, будто что-то заметила. — А вы как считаете, леди де Блас?

Сконфуженная разоблачением, я подошла ближе.

— Думаю, что вы оба правы, — проговорила я, подумав. — Шрамы становятся частью нас навсегда, отсекают что-то или прибавляют то, чего не было до. Но если мы выдержали то, что их оставило, если восстали из пепла — то сможем разгореться вновь.

— Прелестная мысль, мне нравится. Очень мудро для вашего возраста, — кивнула леди Эскриг. И снова хихикнула: — Пожалуй, нам стоит отыскать кого-нибудь из Аэри для этой дискуссии. Что же, вы тоже решили проведать теплицы в этот поздний час?

От её вроде бы доброжелательного тона почему-то закралось ощущение, что леди Эскриг категорически против, чтобы кто-то нарушил их уединение.

— Нет-нет, я просто совершаю моцион, сверну к коттеджам на следующей тропе, — поспешила заверить я. — Говорят, полезно немного пройтись перед сном.

— О, я тоже что-то такое слышала, — подхватила она и подцепила террита под локоток. — В таком случае, доброй ночи.

— И вам тоже.

Как и было обещано, я свернула налево. И свернула бы туда, даже не устрой создатели парка здесь мощёную дорожку. У всех аквитов была удивительная способность доносить своё настроение даже без слов — или под прикрытием ровно противоположных.

Мысль о том, что едва не сорвала чужое свидание, веселила меня не особенно долго. Из-под неё, будто пузыри из-под толщи воды, всплыли совсем не радостные мысли. Ч и т а й на К н и г о е д. н е т

Признание лорда Морнайта само по себе ещё ничего не обещало. Что, если он уже пожалел о нём и хотел бы забрать обратно? Я думала, что знаю его, но если на секунду посмотреть со стороны — мы встретились впервые меньше года назад. Слишком малый срок, чтобы питать уверенность.

А тот, кто знаком с ним долгое время, уверяет, что он едва ли сможет отринуть боль и зажить снова. Мне вдруг ужасно захотелось догнать лорда Фицроя, схватить его за грудки и вытрясти из этого толстячка признание в наглой лжи.

Это его слова зародили комок беспокойства, что ворочался у меня под рёбрами.

В окнах «Терракотовых холмов» горел свет. Я нашла окно кабинета и с неприятным чувством признала, что беспокойство это не даст спокойно заснуть — и даже моцион не поможет, хоть до самого моря беги.

Избыток терпения никогда не был мне свойственен. Возможно, однажды я устану ждать настолько, что сама заговорю об этом, в нарушение всех мыслимых правил и обычаев. Печальная это была мысль и отдавала пеплом на языке.

Некоторые вещи теряют ценность, если ждёшь слишком долго.

И дело не в том, что я могу перестать видеть в лорде Морнайте желанного мужа и друга по жизни. Скорее, я просто с каждым днём всё больше буду уверяться в том, что не могу излечить его раны и не стану той, ради которой он сам захочет быть исцелён.

Я вздохнула и потёрла лоб. А ещё смеялась над Бетель с её глупыми страданиями на пустом месте — не так много дней прошло, чтобы бросаться в пучину тоски с камнем на шее.

Так говорил мне рассудок, но голос его уже подрагивал.

Часом позднее, когда я уже доела зажаренную пулярку с дивным ароматом можжевеловых ягод и проводила последние минуты за столом в