Выродок из рода Ривас - Св Ск Са

Уже третьими людьми, к которым мы подошли (после её родителей и высокородного виконта Кёльнского), стала пара одарённых нетитулованных, которые (вот неожиданно-то) торговали накопителями. Они с ходу предложили мне выкупать всю энергию, которую может дать мой алтарный камень, за полтора миллиона («Вы только вдумайтесь в эту цифру, первородный, – целых полтора миллиона») золотых соверенов. Конечно, всерьёз заполучить эту энергию за такие деньги они не рассчитывали – хотя бы потому, что мой кошелёк был в надёжных руках управляющего и Марии (про надёжность тёти Жаннетт я лучше скромно умолчу). Но если бы я при свидетелях произнёс слово, то управляющему пришлось бы платить серьёзные отступные этим господам. Я запомнил их имена: Джон де-Лонг и Фрэнк де-Лонг. К счастью, после моего встречного предложения к Фрэнку де-Лонгу продать мне немного глупости, для того, чтобы я смог согласиться на предложенную ими сделку, они поспешно откланялись. Как-то незаметно для меня собравшиеся вокруг нас гости дружно расхохотались.

После этого я избавился от опёки высокородной Клариссы и вовсю развлекался с детьми. Когда наступил момент детям покинуть бал, я дисциплинированно пошёл со всеми (хотя вполне мог и остаться, правила этикета в отношении людей моего статуса это позволяли).

* * *

В этот раз к подземельям замка Кобленц я продвигался в одиночку. Митрич обещал прибыть по первому зову, но сейчас рядом его не было, поскольку я хотел проверить эффективность моей защиты против обычного, не усиленного удара кикиморы.

Подойдя к знаку, оставленному Митричем для обозначения границу между его владениями и территорией кикиморы, я остановился. Надо было ещё раз всё проверить. и подождать её появления. В этот момент я услышал какой-то шорох за спиной. Резко развернувшись, я замер в ступоре, обнаружив маленькую сгорбленную старушку с очень длинным и острым носом. Голова её была повязана серым платком. Одежда представляла собой рубище серого цвета. Худые костлявые руки заканчивались непропорционально длинными пальцами с длиннющими когтями (ногтями это назвать было затруднительно). Ноги – трёхпалые, один в один куриные, если не обращать внимание на несколько больший их размер.

Всё это я осознал в один миг, но главное – она стояла За пределами своих владений, и этим шансом нельзя было не воспользоваться. Я позвал Митрича, и тот появился… только вот ещё дальше от меня. Кикимора засмеялась кудахчущим смехом:

– Что, съел? Думали кикимору на кривой козе объехать? А кикимора вам всем нос утёрла. Что пялишься? – Это она уже мне. – Думаешь, метку поставили, так и всё, в безопасности? А метку и передвинуть недолго. А сейчас я тебя…

Тут Митрич бросился к кикиморе. Но та, даже не поворачиваясь к нему, сделала в его направлении какой-то пасс рукой, и Митрич со стоном повалился на пол.

– Что, чувствуешь свой смертный час, чадушко? – даже как-то ласково спросила меня кикимора. – Давненько я кровушки человеческой не пивала. Ух, напьюсь вволю!

Да она попросту пугает меня. Но зачем?

– Боиш-шьсся? Правильно делаешь, что боишься. А ты в ножке кикиморе упади, умоляй её жизнь твою никчемную сохранить, может, кикимора и смилостивится, оставит тебя служить себе. – Тут она взмахнула рукой по направлению ко мне, и амулеты, взятые мною из замка Тодт и призванные защитить меня от кикиморы, одновременно разрушились. Ну и силища! Кикимора ещё раз взмахнула рукой, и моё сердце как будто сжало клещами. от невыносимой боли, и я со стоном повалился на пол. Кикимора тут же оказалась вплотную ко мне:

– Что, чадушко, больно? А ты умоляй кикимору, может, и смилостивится она.

Боль, страх, злость смешались во мне в причудливый коктейль. Как смеет эта ничтожная тварь так издеваться надо мной?! Взревев что-то неразборчивое, я с неизвестно откуда взявшимися силами ринулся на кикимору, желая, если и не уничтожить её, то хотя бы умереть в бою, а не скрючившись у её ног.

Внезапно меня как будто обдало потоком холодного воздуха, и я впечатался в стену. Тут же развернулся и попытался оценить обстановку, в которой произошли разительные изменения.

Каким-то образом я оказался вплотную к уже оклемавшемуся Митричу, причём вместе с кикиморой! И сейчас между ними шёл бой, в котором Митрич явно побеждал. Вот он крутанулся вокруг своей оси и ударил ладонями в пол. Кикимора в тот же миг оказалась как будто под ударом громадного невидимого молота – её расплющило в лепёшку. Митрич вскочил и побежал к ней. Однако тварь оказалась сильнее, чем он думал – вмиг превратившись в змею, она скользнула, как я понял, за границу своих владений, где и восстала в прежнем виде. Единственным трофеем Митрича оказались её ноги – вместо них у кикиморы теперь была лишь клубящаяся дымка. Кикимора закричала:

– Ну иди, иди ко мне, дурак плешивый! Уж я тебя за свои ножки приголублю! Уж я тебя так располосую, что вовек не соберёшься. А ты, чадушко, – обратилась она уже ко мне, – помни, попадёшься – лёгкой смерти не жди! – С этими словами она исчезла.

Митрич выдохнул:

– Ушла, зараза. Ладно, пошли и мы.

Он взял ноги кикиморы, и мы медленно, стараясь не потревожить свои раны, направились в уже знакомую мне комнату. Там я кинул на себя два лечебных заклинания – одно исправило последствия моего «свидания» со стеной, а другое – привело в относительный порядок немного разбалансированную энергетическую систему организма. Общеукрепляющее уже использовать не стал – не потому, что не мог (для лечебных заклинаний можно использовать не только резерв, но и энергию накопителя), просто никаких схваток сегодня уже не планировалось, поэтому я лучше восстановлю силы путём соприкосновения щеки с подушкой.

Митрич, похоже, тоже лечился, потому что выглядел уже гораздо бодрее:

– Здорово ты её подловил! Как выкинул, как шмякнул! Я вот только оплошал, не ожидал такого. Ты об этом говорил, когда намекал, что сможешь её вытянуть? Как же я оплошал-то так?

Слушая домового, я пытался сам для себя понять – что же я такое сделал. И наконец понял. В момент величайшего душевного напряжения я снова смог открыть доступ на план пространства и переместился вместе с кикиморой. А то, что перемещение произошло в правильном направлении, и то, что по пути я ничего не задел – чистое везение. Естественно, этого я Митричу говорить не стал. Посидев ещё немного, я прервал его причитания и постарался успокоить тем, что тварь оказалась чересчур сильной. В качестве доказательства я продемонстрировал разрушенные её силой защитные амулеты. Митрич проникся и пообещал, что усилит защиту границы. Лапы кикиморы он отдал мне, сказав, что из них хорошие артефакты получиться могут.

Митрич проверил дорогу и сообщил, что на пути в свои комнаты я никого не встречу. Попрощавшись с домовым, я направил свои стопы к кровати и уже через несколько минут зашёл в гостиную своих покоев. На столе в гостиной меня ожидал давно остывший чай. Очевидно, моя ночная прогулка перестала быть тайной для Кобленцев.

* * *

С утра в гостиной меня опять ждал высокородный Фриц, граф Кобленц.