Мерцание во тьме - Стейси Уиллингхэм

— Расскажите про своих мужа и сына.

— Мужа зовут Эрл. И характер у него еще тот, как вы наверняка уже заметили. — Она смотрит на меня и чуть усмехается, словно в отношении к мужчинам между нами наличествует не нуждающаяся в словах общность. В отношении к их поступкам. Таким мужским. Я стараюсь отводить взгляд от синяка у нее под глазом, но эта женщина вовсе не глупа. И успела заметить, куда я смотрю. — Что до сына… ну, теперь-то я мало что про него слышу. Хотя всегда подозревала, что яблочко от яблони недалеко падает.

Мы с Аароном переглядываемся, и я киваю ему, чтобы он продолжал.

— Что вы имеете в виду?

— Да что у него тоже характерец.

Я вспоминаю руку Патрика у себя на запястье и как он его сжимал.

— Было время, он меня от папашки своего защищать пытался, чуть не в драку лез, когда тот ночью пьяным заявлялся, — продолжает она. — Потом подрос, и не знаю, что с ним сделалось. Даже и пытаться перестала, — дескать, будь что будет. Я так думаю, он совсем душой загрубел. Наверное, это я виновата.

— Хорошо. — Аарон кивает, что-то царапая в блокноте. — А как ваш сын… к слову сказать, как его зовут?

— Патрик, — отвечает она. — Патрик Бриггс.

Желудок мне сводит судорогой, я принимаюсь копаться в памяти, соображая, называла ли когда-либо Аарону полное имя Патрика. Вроде бы нет. Я скашиваю глаза в его сторону — наморщив от усердия лоб, он записывает имя себе в блокнот. Похоже, не сообразил.

— Так я хотел спросить, а как Патрик отреагировал на исчезновение Софи?

— Если честно, ему, похоже, было наплевать. — Диана снова лезет в пачку за сигаретой, закуривает. — Знаю, как мать я не должна бы такого говорить, но это правда. В глубине души я не перестаю думать…

Она умолкает, глядит вдаль, чуть качает головой.

— Думать что? — спрашиваю я.

Диана выходит из транса, смотрит на меня. Взгляд пристальный, и я на какую-то секунду уверяюсь, что она знает, кто я. Что обращается сейчас ко мне, Хлое Дэвис, невесте своего сына. Что пытается меня предупредить.

— Думать, не имел ли он к тому отношения.

— Отчего вы так решили? — Тон Аарона с каждым вопросом делается настойчивей. И пишет он все быстрее, стараясь зафиксировать каждую подробность. — Это довольно серьезное обвинение.

— Даже не знаю, просто чувство такое… Материнский инстинкт, что ли. Когда Софи только пропала, я спросила Патрика, может, он знает, куда она делась, а я ведь чувствую, когда он мне врет. Что-то он тогда скрывал. И еще мы телевизор иногда смотрим, в новостях про ее исчезновение говорят, а я вижу — он улыбается… нет, усмехается даже, будто секрет знает какой-то, а все остальные — нет.

Я чувствую, что Аарон на меня смотрит, однако игнорирую его, не отводя глаз от Дианы.

— А где сейчас Патрик?

— Хер его знает, — говорит Диана, откидываясь на спинку кушетки. — Съехал из дому в тот же день, как школу окончил, и с тех пор я о нем не слыхала.

— Не возражаете, если мы здесь немного осмотримся? — спрашиваю я, поскольку мне вдруг хочется прервать эту беседу, пока Аарон не успел раскопать лишнего. — Может, в комнату к Патрику заглянем? Вдруг увидим там что-нибудь, что направит нас в нужную сторону…

Она машет рукой в сторону лестницы.

— Да на здоровье. Я то же самое двадцать лет назад полиции рассказывала, ничего с того не вышло. Сказали, такое никакому школьнику не провернуть.

Я встаю, перешагиваю через всевозможные препятствия в гостиной, повыше поднимая ноги, и направляюсь к лестнице по грязному, испещренному пятнами бежевому ковру.

— Первая дверь направо! — кричит Диана мне в спину, пока я осторожно ступаю по ступенькам. — Я туда тыщу лет не заходила.

Поднявшись наверх, я смотрю на закрытую дверь. Ладонь нашаривает дверную ручку, я поворачиваю ее, и взгляду открывается комната подростка. В потоке солнечного света из окна видны плавающие в воздухе пылинки.

— К Софи тоже, — продолжает Диана, голос доносится издалека. Я слышу, что Аарон поднялся с дивана и направляется следом за мной. — Незачем мне больше туда заходить. Честно сказать, вообще не знаю, что с теми спальнями теперь делать.

Я ступаю внутрь, надув щеки и затаив дыхание, словно переступающий через трещину в тротуаре ребенок с его детскими суевериями. Словно, если дышать, случится что-то плохое. Это — спальня Патрика. На стене плакаты с рок-группами девяностых вроде «Нирваны», края у них уже начали трескаться. Матрас на полу, на нем скомканное сине-зеленое клетчатое одеяло, будто он только что проснулся и вышел из комнаты. Я пытаюсь представить себе, как Патрик лежит в постели и слышит — отец вернулся домой, пьяный и неуправляемый. Злой. Громкий. Представляю себе крики, громыхание посуды, звук, с которым об стену ударяется тело. Представляю себе, как он неподвижно лежит и слушает. И улыбается. Душой загрубел.

— Нам, наверное, лучше уйти, — шепчет Аарон у меня за спиной. — Все, что было нужно, мы узнали.

Я брожу по комнате, впитывая в себя это место из прошлого Патрика. Веду пальцами вдоль стены и натыкаюсь на полку, заставленную рядами пыльных книг с пожелтевшими страницами; там же пара карточных колод и старая бейсбольная ловушка с мячом в ней. Глаза пробегают по названиям — Стивен Кинг, Лоис Лоури, Майкл Крайтон. Все такое типичное для подростка, такое нормальное…

— Хлоя, — говорит Аарон, но мне вдруг словно уши ватой заткнули. Я его почти не слышу за шумом своей собственной крови. Протягиваю руку, беру книгу, вытягиваю из ее уютного гнездышка. В памяти звучит голос Патрика в день нашей первой встречи. В день, когда он достал из моей коробки эту самую книгу и провел по обложке пальцами, в глазах его что-то блеснуло. Когда он держал в руках мой собственный экземпляр «Полночи в саду Добра и Зла».

Я это не в укор, сказал он тогда, перелистывая страницы. Я сам эту книгу обожаю.

Я сдуваю с обложки пыль и гляжу на знаменитую статую юной невинной девушки; ее голова чуть склонена набок, словно она спрашивает меня: «Зачем?» Провожу пальцами по глянцевой обложке, как и он тогда. Потом поворачиваю книгу и вижу между страницами щель, такую же, как осталась в моей, когда он вложил внутрь свою визитку.

Интересуетесь убийствами?

— Хлоя, — повторяет Аарон, но я не обращаю внимания. Вместо этого, глубоко вздохнув, вставляю в щель ноготь и раскрываю книгу. Гляжу в нее, вижу имя и чувствую, что грудь свело точно так же, как в прошлый раз. Только это