Коммод - Михаил Никитич Ишков

цезаря! И что цезарь? Сглотнул дерзость и не поперхнулся.

– Ты так считаешь? – Коммод встал, обнял Тигидия за плечи, повел на колоннаду. Клеандр и явно обескураженный Лет двинулись вслед за ними. – Почему назначение Лонга ты назвал «мудрым решением»?

– В этом случае, величайший, ты можешь быть спокоен за северную границу. Бебий найдет способ приструнить варваров. Не надо теперь тревожиться, что армия потеряет боевой дух или у кого-то из военачальников возникнет мысль о неповиновении.

Обрадованный император громко захлопал и обратился к спальнику:

– Вот видишь, Клеандр. Я же говорил, что мое решение разумно, а ты: Бебия в префекты претория, Бебия в префекты!.. Согласен и насчет Лета, у него действительно есть хватка.

Они вдвоем вышли на балкон, подошли к балюстраде. Здесь император снял руку с плеча Тигидия, бросил взгляд на бурлящий многолюдный Рим. Сверху было видно, как в Большом цирке тренировали лошадей. Скоро новогодние праздники, свадьба Коммода, по случаю которой в Городе обещали устроить роскошные, ранее не виданные игры, а также выдать каждому гражданину по семьсот пятьдесят сестерциев.

– Хорошо, Тигидий, – нарушил молчание цезарь. – По служи пока сопрефектом лагерей[44]. Не спускай глаз со своего товарища по должности Таррутена Патерна. Все его распоряжения должны проходить через тебя. Даю тебе право без промедления и напрямую связываться со мной. Я дам указания. Завтра прошу ко мне на обед. Члены коллегии Венеры Виндобонской, – он подмигнул Тигидию, – имеют честь принять важное решение.

* * *

За порогом зала для аудиенций помрачневший Квинт Эмилий Лет упрекнул Перенниса:

– Такова твоя благодарность, Тигидий, за то, что я напомнил о тебе повелителю. Ты решил убрать меня подальше из Рима?

– Не спеши, Квинт, обвинять меня в вероломстве. Не выпускай попусту когти. Можем мы найти в этом Городе приличное заведение, где гости не орут, где можно поговорить без посторонних ушей, выпить бокал-другой доброго вина, угостить благосклонных к гостям красавиц. Но только, чтобы девки были самого высокого пошиба. Я угощаю.

– Я женюсь, Переннис, – буркнул Лет.

– Боги, кто же та счастливица, которая сумела приручить такого беспутного гуляку, как ты?

– Она из римских Эмилиев, моя дальняя родственница. Мне ее сосватала жена Лонга.

– Поздравляю, Квинт. Ты можешь и не участвовать во всех тех гнусностях, которые я жажду совершить сегодня. Подумать только, первый трибун претория, второй человек в гвардии! Я сторицей воздам тебе, Лет, за твои хлопоты.

– Ты уже воздал, – откликнулся легат. – Ссылкой в Бурдигалу.

– Не суди раньше срока. Ну как, принимаешь приглашение?

– Как четвертый трибун может отказать первому. По шли. Знаю я тут одно местечко. Чисто, уютно, дорого, все, как в лучших домах…

Дом свиданий, куда Лет привел Тигидия Перенниса, действительно оказался очень приятным заведением. Здесь даже арфистки были хорошенькие. Снаружи, правда, особняк казался невзрачным, но внутри было чисто и роскошно. Располагался дом в глубине Авентинского холма, на Киприйской улице.

Уже в прихожей в глаза бросался привкус богатства. На полу обширного, обнесенного по окружности мраморными колоннами вестибюля была выложена мозаика, изображавшая громадного лохматого пса, свирепо лающего на посетителей. На стенах росписи, вполне соответствующие духу заведения, – посвящение в вакханки, срамные картинки изящного скотоложства женщины с оленем, мужчины с кобылой, приступившие к делу любовные пары и прочие украшения на ту же тему. Из вестибюля открывался арочный вход на лестницу, ведущую на второй этаж. Первое, что с удовлетворением отметил про себя поднявшийся наверх Тигидий, – у хозяина заведения есть вкус! Перед входом в зал посетителя встречала фигура танцующего фавна, протягивающая гостю фиал с вином. Золотистые и красные цвета в зале на втором этаже, где, по-видимому, собиралась ожидавшая неземных наслаждений публика, очень соответствовали торжественному настрою на служение Венере, как, впрочем, и скульптурные группы, фиксировавшие самые разнообразные виды и позы любви. Возле одной из пар Тигидий невольно замешкался и, не удержавшись, погладил холодный мраморный зад одной из жриц Венеры, восседавшей на изнывающем партнере. Из зала во внутренние покои вело несколько проходов, перекрытых драпированными золотом занавесями.

К удивлению новоиспеченного трибуна, хозяйничала в этом роскошном гнездышке гречанка по имени Тимофея, молодая, исключительной красоты, очень церемонная особа. Стоило Тигидию бросить в ее сторону оценивающий взгляд, она тут же опустила глазки. После короткого разговора с Летом Тимофея вывела и представила двух своих подруг, таких же томных и манерных, однако Тигидий с простотой солдата признался, что если бы она, Тимофея, сама согласилась составить ему компанию…

– Отчего же? – пожала плечиками молодая женщина. – Друзья Квинта мои друзья. Если, конечно, сойдемся в цене.

– Сойдемся, – потер руки Переннис. – А пока ужин. Мы голодны, как тысяча варваров.

Гречанка проводила гостей в левый проход, который вывел их к дверям, за которыми располагались небольшой триклиний, спальня; отсюда также можно было попасть в баню с бассейном, расположенные на первом этаже. Тимофея, объяснив гостям, где и как они могут сложить доспехи, разоблачиться, натянуть свежие чистые туники, удалилась. При этом он добавил, что, если дорогим гостям понадобятся услуги рабынь, они могут воспользоваться серебряным колокольчиком.

Тигидий ответил, что они вояки, а не какие-нибудь праздные арделионы, так что с туалетом справятся сами. Если, конечно, сама Тимофея не откажется потереть ему спину. Хозяйка изящно зарделась, и Тигидий взял свои слова назад, добавив, что пока он не вправе задерживать подобную Венере. Он расстается с ней, с нетерпением ожидая, когда же пробьет час долгожданного интима, а пока дела, дела, дела…

Тимофея зарделась еще очаровательней, чуть поклонилась и вышла.

Квинт, все это время удивленно поглядывавший на Тигидия, не удержался:

– Немые заговорили! Кто бы мог подумать, что ты, Тигидий, оказывается, искусен и ловок в служении богине любви? В первый же день добиться благосклонности у такой прожженной шлюхи, как Тимофея, не каждому по плечу.

– Потому что веду себя как хозяин. Женщины это сразу чувствуют. К тому же мне сдается, что милашке Тимофее доподлинно известны последние дворцовые новости. Такие палаты только телом не наживешь. Нужно точно знать – кому и когда. Надо пользоваться моментом.

Квинт пожал плечами.

– В общем, ты угадал. Так о чем ты хотел поговорить со мной?

– Обсудим за ужином. Обойдемся без рабов.

Расположившись на ложах в небольшом уютном триклинии, Переннис спросил у приятеля:

– Насколько мне известно, Квинт, ты не из богатых?

– Ты тоже, Тигидий. Хватит ли у тебя средств, чтобы отпраздновать свое возвышение в объятиях Тимофеи?

– Сколько же будут стоить эти именины тела?

– Тридцать золотых.

Лицо у Тигидия вытянулось.

– Ну дерут! – в сердцах выговорил он.

– Привыкай, Тигидий, это Рим, – усмехнулся Лет.

– Что ж, гулять – так