Драгоценности - Джоанна Кингсли

– Расскажи мне все, – попросила она, взяв его за руку, – как вас обнаружили, что случилось с тобой, как ты нашел маму после войны. Возможно, уже слишком поздно помочь ей, но помоги мне.

Усталым, дрожащим от волнения голосом он начал свой рассказ. Они так и не узнали, кто их выдал, но в конце июля 1944 года в тайное убежище на чердаке ворвались гестаповцы. Джозефа, как голландца, отправили на работы в Германию, а Беттину – в Вестерборк, где находился пересыльный пункт для голландских евреев. В сентябре, в последнем эшелоне с евреями, она покинула Голландию.

– В том же самом, в котором увезли в Освенцим Анну Франк и ее семью, – содрогнувшись прошептала Пет. – Товарный состав, по семьдесят пять человек в каждом вагоне, с маленьким зарешеченным окном. Путь занял трое суток.

Дед поведал внучке все, что знал о жизни Беттины в лагере по рассказам ее подруги, которая была с ней в те ужасные дни. Эту же историю Пет слышала вчера, но от повторения она не стала менее страшной.

– Я не знал, где Беттина и жива ли она, – продолжал старик. – Меня послали в угольные шахты в Саар, где я работал до тех пор, пока нас не освободили союзники. Потом я несколько месяцев провел в лагере для перемещенных лиц. Я делал все, чтобы разыскать Беттину и Аннеке, твою бабушку. В конце концов мне подтвердили, что мою жену отправили в газовую камеру в Освенциме, и только в конце сорок пятого года я узнал, что твоя мать жива. Я нашел ее в клинике в Марселе.

Сначала она не узнала его. Стоило ему прикоснуться к дочери или заговорить с ней, Беттина срывала с себя одежду, падала на колени и делала то, что видела вчера Пет. Но в конце концов она начала выздоравливать, и Джозеф взял ее домой.

– Но Роттердам был связан для нас с очень страшными воспоминаниями, и я решил, что на новом месте Беттина скорее забудет кошмары прошлого. А что может быть новее Америки?

– Здесь ты встретил папу и ему тоже ничего не сказал.

– Думаешь, если бы он все знал о Беттине, то женился бы на ней?

– Не знаю.

– Я считаю, что поступил правильно, познакомив их. Твой отец тоже потерял на войне близкого человека. Ты не слышала об этом?

– Нет, – ответила Пет, пораженная тем, что в их семье столько тайн.

– Я надеялся, что они помогут друг другу, но ничего не получилось. И все же я не жалею. Они подарили мне тебя.

Пет обняла деда, и они оба заплакали.

– Я прощен, дорогая? Я не перенесу, если нет.

– Прощен, потому что я не могу на тебя долго сердиться. Но обещай мне кое-что.

– Что?

– Больше никаких секретов.

– Обещаю, – ответил он.

Пет была уже в квартале от магазина, когда хлынул дождь. Настоящий апрельский дождь.

Когда Пет выходила утром из дома, светило солнце, и она надела итальянские туфли, купленные несколько месяцев назад. Если не поспешить, они размокнут и потеряют вид.

Приближаясь к магазину, Пет увидела, как двое служащих выставляют плакат с малиновой надписью на серебристом фоне: «Сегодня тот самый дождь». Это была еще одна выдумка Андреа. Рекламный постер «дождя бриллиантов» появился в модных журналах в феврале и вызвал такой резонанс, что Андреа решила вывешивать его в магазине всякий раз, когда начинался дождь. Пет не могла сказать, насколько эта кампания увеличила продажу, но многие одинокие женщины стали чаще заходить в магазин – если не купить товар, то хотя бы посмотреть на него. Андреа Скаппа все-таки изменила имидж «Дюфор и Иверес». Добившись признания своих способностей, она, возможно, станет менее подозрительной и враждебной. Или останется заклятым врагом Пет и однажды убедит Марселя избавиться от нее?

Швейцар Фрэнк, увидев Пет сквозь стеклянную вращающуюся дверь, бросился к ней с зонтиком в руке.

– Доброе утро, мисс д'Анжели, – приветливо сказал он, провожая ее к магазину.

– Уж не знаю, доброе ли, но мокрое уж точно.

– Помните, что говорится об апрельском дожде? – спросил Фрэнк. – Он взрастит цветы, которые зацветут в мае…

«Неплохая строчка для песни», – подумала Пет. Правда, ее будущее выглядело не столь радостно. Все планы Пет пошли насмарку с тех пор, как несколько месяцев назад с мамой случился тот приступ.

Необходимость надолго оставить мать в клинике заставила Пет отказаться от мечты. Она не могла рисковать работой. Когда Марсель после Нового года привез украшения Лалика, Пет включилась в акцию, развернутую фирмой, – приняла участие в подготовке буклета с описанием изделий и составила список потенциальных покупателей, которых предстояло пригласить на грандиозный вечер по случаю открытия выставки-продажи. Украшения шли по рекордно высокой цене, и Пет получала неплохие комиссионные.

Но деньги мало утешали ее. Они почти полностью уходили на оплату счетов. Нога деда срослась, но Пет сомневалась, что он снова примется за работу. Кроме того, она больше не просила отца оплачивать часть содержания Беттины в клинике, и не только потому, что зарабатывала больше, чем он. Пет считала, что Джозеф обманул Стива, скрыв от него правду о Беттине. Женился бы на ней отец, если бы все знал? Так или иначе, Пет надеялась хоть отчасти восстановить справедливость, освободив отца от расходов.

Пет сочувствовала отцу, но ссора перед Днем благодарения отдалила их друг от друга. Она решила не рассказывать ему то, что узнала про мать, не желая окончательно испортить его и без того натянутые отношения с Джозефом. Увидеться же с отцом и ничего не сказать ему означало бы стать соучастницей этой лжи. Поэтому Пет решила не приезжать к нему.

День тянулся медленно. Богатых клиентов, записавшихся заранее, не было, и Пет обслуживала двух покупателей в общем зале. Она потратила на них два часа, но они так ничего и не приобрели. Незадолго до полудня ее позвали к телефону.

– Ну что ты о нем думаешь? – раздался в трубке бодрый голос Джесс.

– О твоем или моем? – спросила Пет.

Вчера у них было то, что называется «двойным свиданием». Джесс хотела узнать мнение Пет о молодом человеке, с которым теперь регулярно встречалась. Этот молодой человек решил привести своего друга и познакомить его с Пет.

Она не любила таких знакомств, но не смогла отказаться. Джесс знала, что у Пет давно никого нет, и хотела сделать ей приятный сюрприз.

Сначала они смотрели спектакль, который уже несколько лет с успехом шел на Бродвее, потом пошли в ресторан.

– О твоем спрашивать нечего, – ответила Джесс. – Только слепой или полоумный не понял бы, что он тебе на дух не нужен.

Пет рассмеялась. Биржевой маклер, с которым ее познакомили вчера, говорил только о том, сколько он зарабатывает, а в театре ей пришлось пару раз стряхнуть его руку со своего бедра.