Я. Тебя. Заставлю - Ольга Вечная

Он толкается в меня, замирает и целует, вдыхая в себя мое наслаждение. Он глубоко во мне. Мы смотрим друг на друга.

— Вот об этом я и говорила, — шепчу. — Для этого и создана эта поза.

Он усмехается. Обхватывает мой подбородок второй рукой и целует.

Я же глажу его лопатки и закрываю глаза. Дрожу. Он наваливается сильнее, заставляет напрячь пресс и приподнять бедра, в этой позе касается клитора. Теперь его движения приближают к пику.

— Кирилл, Кирилл, — шепчу. — Продолжай так же, — дрожу сильнее, держусь за него изо всех сил. Мне непривычно в этой позе, все иначе. Не получается так легко, как в других.

Но он настойчив. Двигается, меняет темп, пока тот не становится идеальным.

— А если так? — спрашивает Кирилл и пихает мне пальцы в рот. — Я знаю, как ты любишь, моя девочка.

Я жадно обхватываю их губами и втягиваю в себя, вожу языком, смачивая в слюне, и тут же ярко кончаю под ним. Как приучена. Спазмы расслабляют тело. Долгожданные, необходимые. Поразительно сильные. Они заставляют стонать громче, разгоняют сердце. Они проясняют мысли.

Он наклоняется и целует мой лоб. Виски, щеки. Шепчет на ухо:

— Пососешь у меня? Не пальцы, а член. Хочу, чтобы ты проглотила.

От такого предложения жар прокатывается по телу, я еще не отошла от оргазма, а уже жду, что будет дальше. Сильнее обхватываю его ногами и киваю несколько раз.

Он часто, очень часто дышит. Смотрит на меня. Капельки пота на висках, глаза полупьяные от наслаждения. Сам немного дрожит.

Я облизываю губы, а он хватает ртом воздух. Закрывает глаза и двигается. Не справляется с контролем и отпускает себя. Склоняет голову и утыкается лбом в мою шею, стонет, продолжая вколачиваться в мое тело.

— Что ж так приятно с тобой всегда, — шепчет после вспышки. — Так ох*енно, — ведет рукой по простыни, мощно, медленно. Прикусывает мою кожу на шее, я отклоняю голову, давая ему больше доступа. Открываю горло, демонстрируя беззащитность и полное подчинение. Доверие на инстинктивном уровне. Он ведет языком, больше не кусает.

Ночью он снова тянется ко мне, и я не выдерживаю:

— Кирилл, мы не предохраняемся. Я бросила пить таблетки, — шепчу, поглаживая его по спине.

Его руки замирают. Я зажмуриваюсь и быстро произношу, готовая ко всему:

— Если хочешь, надень презерватив. Но если все получилось с первого раза, я буду самой счастливой. Я хочу с тобой семью.

Он думает ровно секунду, а потом прижимается губами к моей шее.



Лада

В четверг мы ужинаем у Евгения и Олимпии. Вечер проходит прекрасно — вкусная еда, спокойные дружеские разговоры о текущих делах. Шутки, смех. Какие-то байки с работы. Обычно мы болтаем втроем — Кирилл, Евгений и я. Олимпия по большей части молчит, только недавно начала позволять себе что-то добавлять или задавать уточняющие вопросы. Она милая, открытая, но очень стеснительная. И все время боится сказать что-то лишнее.

А потом, во время одной из пауз за столом, ребята сообщают нам радостную новость о том, что следующим летом станут родителями.

Мы с Кириллом не сговариваясь смотрим друг на друга. Наши глаза встречаются, я слегка улыбаюсь, а он поспешно отводит свои. У тебя тоже все будет, если только ты позволишь. Мы быстро берем себя в руки и рассыпаемся в поздравлениях героям вечера. Греки выглядят очень довольными. Создается впечатление, что у них планы на большую семью, и это прекрасно!

В конце вечера мужчины выходят покурить, я же помогаю Олимпии убрать со стола, и она рассказывает последние новости. Елена вроде бы нашла жениха в Греции. Он старше невесты аж на двадцать пять лет, но зато состоятельный. Надеюсь, она будет счастлива с ним. Леонидас проходит лечение от алкоголизма в клинике, никак не может оправиться от того, что случилось. Отец с ним не церемонился, отобрал кредитки, пообещал лишить наследства в случае очередного фортеля.

— Жаль, что завтра не будет праздника! — сетует Олимпия, вытирая тарелки бумажным полотенцем и складывая их в посудомойку. — Вы такая красивая пара, а расписываетесь тайком, будто преступники. Может, стоит перенести регистрацию? Собрать друзей, родственников. Мне кажется, я, — она промокает салфеткой уголки глаз, — буду реветь всю церемонию от счастья за вас. Как хорошо, что вы помирились!

— Дорогая, — я улыбаюсь, потому что очень польщена ее участием. — Мы так и хотим сделать, — пожимаю плечами. — В январе. Обязательно отметим, позовем вас с Евгением. Но завтра мы распишемся, я не могу больше ждать.

Мы поженимся в одиннадцать утра, а в шесть у Кирилла самолет. В субботу рано утром ему нужно лечь в клинику. В течение двух дней ему проведут комплексное обследование. Я совершенно спокойна и готова ко всему. Что бы ни случилось, я буду рядом со своим самым любимым человеком. Он это знает.

Время пролетает быстро, и вот мы уже в аэропорту. Я немного плачу, когда наступает момент расставания. Жалею, что не лечу с ним, но он попросил подождать дома.

Дома. У нас дома. Наверное, в этом что-то есть — возвращаться туда, где тебя ждут. И я буду ждать его каждую минуту.

Недавно Кирилл узнал, что «Маргаритке» не нравится влияние, которое он приобрел после конфликта с греками, — а ему благодарны очень многие, в том числе из администрации города. Ситуация накалилась, и они с Маратом готовят компромат на случай, если придется отражать атаку бывшего друга.

Но ничего, пусть спокойно занимается делами. Даже не сомневаюсь, что у него все получится.

Ночью долго ворочаюсь, не хватает Кирилла, маюсь. То в подвал спущусь, грушу пообнимаю. То рубашку его надену, сфотографируюсь вызывающе в зеркале, чтобы ему утром отправить. Он ведь любит смотреть.

Едва дождавшись шести утра, высылаю фотографию и пишу:

«Доброе утро, муж».

Он отвечает, как всегда, очень быстро:

«Доброе, жена». И в конце скобочка. Он улыбается!

Следующие два дня я получаю сообщения такого содержания: «Кардиолог — окей», «Лор — окей», «Психолог — окей», «Флюорография — окей»… И в конце каждый раз скобочка.

Я же в ответ шлю сердечки. С каждым «окей» моему сердечку и правда становится легче биться. Всю неделю после примирения мы предохранялись, но один незащищенный секс у нас все же был, поэтому я живу в некотором сладком предвкушении. Олимпия, с которой мы каждый вечер пьем чай вместе, не задает неудобных вопросов, но мне так хочется поделиться, что, возможно, у нас с ней впереди множество общих тем для разговоров! Кое-как сдерживаюсь. Рано.

Кирилл, кстати, не ругался на мою маленькую ложь, попросил только впредь предупреждать о подобных решениях. «Пожалуйста», — добавил он, как обычно, исключительно вежливо. Он и правда прощает мне все, а я, честное слово, больше не стану испытывать пределы его терпения.