Сроки службы - Марко Клоос

– Жало-Шесть-Два, это Аид-Три-Ноль, поддержка с воздуха. Скажи мне, кто есть кто внизу.

– Аид-Три-Ноль, хорошие ребята укрыты в подземном бункере под станцией, – отвечает Халли. – Я зависла в километре к юго-востоку от нее и отмечаю для вас противника. Повторяю, все наши в укрытии. Атакуйте отмеченные цели, как только будете в пределах дальности.

– Понял, Шесть-Два. Оставайтесь на месте, а те, кто внизу, пусть уши заткнут.

О прибытии атакующих кораблей не сообщает ни сирена, ни шум двигателей. Первый сигнал – низкий, грохочущий рык автопушки, выплевывающей патроны с невероятной скоростью. В километре от нас один из инопланетян исчезает в облаке взрывов крупнокалиберных гранат. Спустя мгновение мимо нас на всех парах проносится истребитель типа «Сорокопут», и наш корабль трясется. Еще секунду пилот «Сорокопута» поливает чужого огнем, а потом отклоняется вправо и снова скрывается в облаках. Когда пыль оседает, тварь бьется на земле.

С другой стороны облака пробивают четыре быстро приближающиеся струи ракетного выхлопа. Они сходятся над станцией, каждая следует за прицельным лучом Халли и направляется к одному из гигантских чудовищ. Взрыв оказывается таким ярким, что включаются фильтры моего шлема и ненадолго затемняют визор. Когда ко мне возвращается зрение, никто из чужих уже не на ногах.

Халли судорожно выдыхает.

– Оказывается, для радости всегда найдутся силы, – говорит она.

* * *

«Оса» приземляется на чистом участке земли вдали от терраформировщика. Халли выключает двигатели и поглаживает приборную панель. Над нами на низкой высоте кружат «Сорокопуты», на случай если появятся еще гости.

– Топлива осталось на восемь минут, – говорит она. – Спасибо, что продержался, Шесть-Два.

Мы выходим из корабля в тот момент, когда двигатели содрогаются в последний раз и умолкают. Я подхожу к огромному куску бетона, сажусь на него и внезапно чувствую желание улечься прямо в мокрую грязь. Халли со стоном плюхается на землю рядом со мной, не заморачиваясь даже поиском чего-то похожего на сиденье. В нескольких сотнях метров перед нами от станции осталась только груда искореженного металла и бетонных обломков.

– Хватит с меня на сегодня долбаных околосмертных переживаний, – говорит она.

– Надеюсь, это считается поражением, – отзываюсь я. – Потому что, если это победа, не хотел бы я видеть, что будет, когда нам надерут задницы.

На этот раз флот прибыл подготовленным. Следующее звено десантных кораблей, вынырнувшее из туч, до кончиков крыльев увешано оружием типа «воздух-земля». «Сорокопуты» продолжают кружить в небесах, пока корабли садятся перед руинами Уиллоуби-Четыре-Семь. Когда их грузовые трапы касаются грязной земли, из каждого выплескивается по отряду десантников в полной боевой броне.

– Рад вас видеть, ребята, – говорит капитан-лейтенант Кэмпбелл командиру десантников, когда они добираются до разнородной и утомленной группы уцелевших. – Нам тут были немножко не рады.

– Да, я слышал, – говорит десантник. Поскольку его броня герметична, голос доносится из динамика в шлеме и кажется из-за этого пугающе искусственным. – Поцапались с новыми соседями, да?

Мы устремляемся к ожидающим десантным кораблям, пока новоприбывшие солдаты прикрывают нас с тыла. Когда я поднимаюсь по трапу ближайшей «Осы», то замечаю, что дверь в кабину закрыта, а управляющий трапом механик запечатан в костюм химзащиты.

Пилоты не тратят время на осмотр окрестностей. Как только наша разношерстная компания гражданских, десантников и потерявших судно матросов забивается в две «Осы», летчики врубают движки и поднимают корабли прежде, чем грузовые люки успевают закрыться.

– Вы больше никого из моих людей не подобрали? – спрашивает старпом у командира десантников на скамье напротив. Тот качает головой:

– Мы – нет, сэр. Но эвакуационные корабли шерстят всю планету. Кажется, сюда послали всю ударную группу.

– А кто у нас на орбите?

– Авианосная ударная группа Шестьдесят три, сэр. «Манитоба», два крейсера, два миноносца и фрегат.

– Вот это да, – говорит старпом. – Серьезный такой тоннаж за нами отправили.

– Да мы просто ближе всех оказались. У нас были учебные стрельбы возле Деймоса. Только мы собрались отрабатывать нападение при нулевой гравитации, как ваш буй выскочил из канала Алькубьерре и начал вопить.

– Уж извините, что испортили вам учения, – говорит старпом, и десантник хохочет.

– Ничего страшного, сэр. Боевая высадка лучше учений. Еще три таких, и у меня будет значок мастера.

Теперь хохочет уже старпом.

– Если дела и дальше так пойдут, сынок, то десантуре скоро осточертеют боевые высадки.

* * *

В грузовом отсеке «Осы» окон нет, но я понимаю, что мы покинули атмосферу Уиллоуби, когда мое тело начинает натягивать ремни безопасности. Шум двигателей меняется, когда корабль переходит в режим космического полета и поднимается на орбиту.

Ощущения веса и движения вперед возвращаются, когда мы входим в поле искусственной гравитации авианосца. Я никогда не был на корабле, стыкующемся в космосе, и ожидаю чего-то похожего на ввод шаттла в док, как это было при полете на Луну, но полозья «Осы» попросту касаются твердой поверхности. А потом мы снова движемся, на этот раз вместе с платформой большого лифта.

Когда опускается трап, снаружи нас ждет приветственный комитет. Взлетная палуба авианосца огромна в сравнении с рассчитанной на два корабля площадкой «Версаля». Я вижу ряды десантных кораблей и «Сорокопутов», а вокруг бурлит деятельность: рабочие в цветных рубашках заправляют и вооружают стоящие суда. Секция, где сел наш корабль, отгорожена от остальной палубы прозрачным барьером из гибкого полимера, а неподалеку установлен тент для обеззараживания.

– Я, конечно, мечтала принять душ, – сухо говорит Халли, разглядев команду химобработки, упакованную в защитные скафандры и призывающую нас к тенту. – Но не в середине же чертовой взлетки на глазах у половины авианосца!

* * *

Нас моют, опрыскивают, поливают, кажется, дюжиной разных реактивов, прежде чем команда химзащиты позволяет нам натянуть чистые униформы. Даже после обеззараживания вооруженные десантники с «Манитобы» не подпускают нас к остальному экипажу. В большой комнате, которая выглядит как спешно очищенное складское помещение, на нас набрасывается десяток врачей и медсестер, обрабатывая каждый жалкий синяк или царапинку. Когда они наконец убеждаются, что никто не собирается отрастить щупальца и сожрать остальной экипаж, мы попадаем в зал для инструктажей, достаточно большой, чтобы без труда вместить целый взвод. Рядом с кафедрой стоят столики на колесах, уставленные подносами с сэндвичами и кувшинами с напитками.

Пока мы атакуем столы, заглатывая бутерброды и заливая их флотской бурдой, в комнату входят офицеры. Они разбивают нас на группы и уводят в комнатки поменьше для допроса. Расставаться с Халли после того, что мы пережили вместе, невыносимо, и мне приходится подавить желание врезать энсину, уводящему ее из комнаты и от меня. В итоге я оказываюсь за столиком в углу одной из секций техобслуживания в ангаре, а напротив меня сидит пара офицеров. Один из них – капитан-лейтенант со значком за бои в космосе, второй – лейтенант военной разведки. Именно он, хоть и ниже по званию, руководит беседой.