Чешское время. Большая история маленькой страны: от святого Вацлава до Вацлава Гавела - Андрей Шарый

Так что на здании городской ратуши Оломоуца не случайно восстановлены хитрые угловые солнечные часы, фактически пара часов, соединенных в одни. Сложный рисунок, микширующий габсбургский и ольмюцкий гербы, инициалы Марии Терезии и Франца Иосифа, изображения бога времени Хроноса с косой в руке и воплощения мудрости Сапиенцы с золотым жезлом мы разглядывали после полудня, пытаясь понять, как соотнести солнечную тень с полосками и треугольничками вокруг начертанных на стене римских цифр. Прочитывается часовое послание так: верность империи не подвержена времени, она остается высшей мудростью, и никому ее не выкосить. На деле вышло по-другому: Первая мировая война покончила с Австро-Венгрией, Чехословакия покончила с памятью о Габсбургской династии, Вторая мировая покончила с моравскими немцами. Оломоуц стал чешским и коммунистическим; пробил час других смыслов.

Фрагмент мозаики орлоя в Оломоуце. Рабочий (1950-е). Автор Карел Сволинский

Фрагмент мозаики орлоя в Оломоуце. Химик (1950-е). Автор Карел Сволинский

Именно поэтому на противоположной, южной стене городской ратуши тикают астрономические ходики, выполненные в стиле социалистического реализма. Орлой в Ольмюце установили, может, даже пораньше, чем на Староместской площади в Праге, а может, чуть позже, но доподлинно известно: в начале XVI века диковинные часы здесь уже существовали. Они не раз останавливались и ломались, их многократно ремонтировали и модифицировали, в предпоследний раз основательно — примерно полтора столетия назад. По своему замыслу это был чисто немецкий хронометр, в немецком стиле и с немецкой по духу религиозно-светской символикой. После образования Чехословакии немецкие надписи сменили чешскими, а изображения Габсбургов аллегориями Моравии. В мае 1945 года часы пострадали от артобстрелов, но, как утверждается теперь, не до такой степени, чтобы им требовалась тотальная реставрация.

Однако по наказу партии такую реставрацию провели. Художник Карел Сволинский соединил народные мотивы с идеями построения нового общества, придумал, в частности, мозаичные фигуры рабочего в кепке и ученого в халате с большим карманом. Пролетарий крепко сжимает гаечный ключ, химик уставился на колбу с образцом лабораторных испытаний. В подвижном календаре помимо святочных праздников и других памятных дат отмечены дни рождения Владимира Ленина, Иосифа Сталина, Клемента Готвальда. Кукольный мастер Мария Сволинская, супруга художника, заменила апостолов на святых социализма: из окошка в окошко каждый полный час чередой продвигаются шахтер, кузнец, автомеханик, администратор, волейболист, пекарь. Карильон должен был в 16 колоколов вызванивать «Интернационал», но потом сделали выбор в пользу попурри из народных песен. В конце представления трижды кукарекает и хлопает чахлыми крыльями золотой петушок.

Верхняя площадь тогда носила имя товарища Сталина, а для нынешней моравской интеллигенции кавалер ордена Труда, лауреат Государственной премии, народный художник ЧССР Сволинский и его творение — бельмо на глазу, но бесстрастное время превратило в ценное свидетельство истории даже коммунистические часы, и с ними надлежит обращаться бережно. Мы видели, как тщательно-аккуратно работяги в производственной одежде день-деньской специальными щетками очищали от загрязнений все шесть оломоуцких циферблатов, как возвращали халату ученого и кепке слесаря их первозданный мозаичный блеск. Социалистический орлой с большой точностью отсчитывает не только минуты, часы, фазы луны и солнца, вообще космический порядок вещей. Он указывает, как искусство в плохие времена умеет становиться объектом идеологических манипуляций, а также напоминает: времена хорошие выпадают человеку довольно редко.

Вне политики остается разве что вечнозеленая тема местного фольклора. Да нет, и она, конечно, почти всегда политизирована. В конце 1950-х годов городские власти решили облагородить построенный в межвоенный период главный вокзал, полукруглую стену зала ожидания с той поры украшает многофигурная социалистическая картина авторства Вильгельма Зламала, в исторической технике: 27 счастливых молодых мужчин, женщин и детей, наряженные в моравские костюмы, отплясывают народный танец. Композицию площадью 310 квадратных метров сопровождает могучая стихотворная фраза работы местного радиожурналиста и поэта Алоиса Речки: «Расцветает край родной, моя моравская земля, когда жнецы и кузнецы трудов своих плоды протягивают ей». «Протягивают» в смысле «посвящают», прошу прощения за неумелый вольный перевод.

Фрагмент композиции с ганацкими танцевальными мотивами. Главный вокзал Оломоуца (1960-е).

Художник Вильгельм Зламал

Вообще о моравской славе я обычно вспоминаю, когда захожу в одну из фромаджерий торговой сети Gran Moravia. Название магазина имеет в виду не средневековую Великую Моравию, вы не о том подумали, а сорт пармезана, который выращивает в городке Литовель итальянская семья потомственных сыроваров Бреццано. Для оломоуцкой округи привычно сравнение Литовеля с Венецией, что вообще-то чрезвычайно смело: этот городок, да, стоит типа на шести рукавах Моравы, один из которых протекает прямо под центральной площадью, главный храм тоже посвящен святому Марку, но на этом линия сопоставлений определенно заканчивается. Бреццано, впрочем, не венецианцы, они — теперь самые крупные производители сыра в Чешской Республике — родом как раз из-под Пармы. Вот пример в высшей степени успешного международного обмена опытом, современной мобильности рынков и инвестиций капитала! Тестирование под пьемонтское красное показывает, что «Великая Моравия» и вкусом, и запахом походит на молодой (то есть с выдержкой от года до полутора) parmeggiano reggiano: так же крошится при резке, текстура столь же ломкая, срез неровный, послевкусие острое. Вопрос автохтонности, однако, при этом не снят: к чему, скажите, употреблять пармезан из-под Оломоуца, если доступен пармезан из-под Пармы?

Parmeggiano reggiano отмечен знаком Европейского союза PDO (защищенное наименование места происхождения), то есть «законный» пармезан в Литовеле не произведешь, да и небо, почвы и вода здесь совершенно другие, не италийские, какие псевдовенецианские каналы ни копай. Однако в Моравии найдется и собственный молокопродукт, удостоенный знака особого качества, — оломоуцкие сырки, традиционная закуска под пиво, приличной вонючести и резковатого вкуса, элегантно названного производителем пикантным. Olomoucké tvarůžky, мягкий сыр спелого желтого цвета из обезжиренного творога, производят в моравской сельской местности практически вручную уже не одну сотню лет. Деликатесом я бы их не назвал, но таких нигде больше не сыщешь.