Чешское время. Большая история маленькой страны: от святого Вацлава до Вацлава Гавела - Андрей Шарый

Залежи каменного угля в Моравии и Силезии кое-где выходят прямо на земную поверхность, поэтому долины Остравицы и Одры старательно обживали еще древние люди. На холме Ландек над стрелкой двух рек археологи обнаружили стоянку охотников на мамонтов; выходит, кроманьонцы обогревались и готовили пищу у жарких угольных костров. В короткие минуты отдыха наши предки занимались творчеством: в 1953 году чехословацкий археолог Богуслав Клима откопал на холме 5-сантиметровую человеческую фигурку из железного минерала гематита, уникальный образец культуры палеолита. Петржковицкой Венере 23 тысячи лет[54], и ученые не сомневаются в том, что праисторический скульптор намеренно изваял молодую женщину без ног и без головы, такую вот он поставил перед собой художественную задачу. Искусствоведы считают: по стилю фигурка близка к кубизму, так могли бы работать Жорж Брак или молодой Огюст Роден. К разочарованию жителей Остравы, Петржковицкая Венера хранится в музее в Брно, и на родину ее привозят только в исключительных случаях.

Собственно Острава впервые упомянута в церковных документах XIII века как деревня на границе Моравии и Силезии и еще как вторая деревня на границе Силезии и Моравии. Примерно 500 лет обе Остравы (моравская и польская) оставались в тени более продвинутых Оломоуца и Тешина — разделенным надвое поселением в тысячу жителей, в основном немцев, которые кормились главным образом сельским хозяйством. Их одолевали типичные центральноевропейские напасти: пожары, наводнения, эпидемии чумы, еретики-гуситы, нашествия шведов, саксонцев и датчан. Первую угольную шахту в Остраве, на силезской стороне, открыли в 1776 году. В 1830-м на стороне моравской построили чугунное производство, в 1847-м железная дорога связала Остраву с Веной. Потом стальные пути протянулись на восток, до самой Галиции, и уже через пару десятилетий Острава стала городом без традиционного для теории и практики урбанизма ядра, соединением рабочих колоний с домами и фабричными корпусами из красного кирпича, в которых ютились понаехавшие из разных краев Австро-Венгрии чехи, поляки, немцы, русины, евреи, словаки.

Евангелический храм Христа — Красная церковь (1905–1907), Острава

В этом донбассе-кузбассе, кажется, и теперь многое обстоит вполне по-простому, с рабочей прямотой. В Чехословакии Острава слыла и была бастионом коммунистов, «красная идеология» здесь пустила крепкие корни. Город и теперь, как написали бы в советской газете, сохраняет шахтерский-сталеварский характер, даже неоклассическое здание театра Антонина Дворжака поднято в начале XX столетия на могучей бетонной подушке, запечатавшей под собой штольню.

Богатые угольные месторождения, вокруг которых развивалось чугунно-железное производство, стали счастьем и проклятием города. Иначе Острава не превратилась бы в важную для всей Центральной Европы промышленную агломерацию. Иначе воздух над местными речками (не только над Остравицей и Одрой, но и над Опавой, Лучиной, Порубой) не впитал бы такое количество неприятных своей вредностью элементов. В сувенирных лавках не продавали бы теперь «Черный остравский шоколад», серьги в стиле Industrial и мыло с добавками активированного угля. Особняки в стиле ар-нуво не были бы украшены лепниной — как водилось на переломе XIX и XX столетий, с мотивами флоральной сецессии — с кристаллами антрацита вместо драгоценных камней в лепестках гипсовых роз. Авторы документального фильма о прошлом и настоящем Остравы не подобрали бы своей работе название «Новости из Черной дыры». Острава, в общем, не предоставила бы историкам экономики столь убедительный пример развития производства, которое пришлось в итоге наполовину удушить, чтобы от удушья не помирало местное население.

Скульптура Икара перед зданием Новой ратуши в Остраве (1999). Скульптор Франтишек Шторек

Острава давала стране угля, пусть иногда мелкого, зато много и качественного. Именно здесь сформировался главный австро-венгерский промышленный район, губительный для родной природы. Именно здесь в такт с тиканьем часов на Новой ратуше до сих пор стучит черное угольное и стальное сердце Чешской Республики. Кварталы левого, моравского берега Остравицы уже столетие как соединены с правобережными силезскими районами в единое управленческое целое, получился третий по населению и второй по вкладу в экономику чешский город. Моравскую Остраву, впрочем, все еще несложно отличить от силезской: на ее гербе красуется не серебряный козел, как у соседей, а серебряный жеребец.

Остравско-Карвинский бассейн, юго-восточное продолжение Верхнесилезского, — главная национальная каменноугольная база площадью почти 1000 квадратных километров. Разведанные запасы ископаемого топлива составляют 9 миллиардов тонн, за 250 лет разработок из недр земли выдолбили и вытащили пятую часть, да так старались, что заложенная польскими князьями в XIII веке Силезско-Остравская крепость, к примеру, осела на 15 метров, полупровалилась, можно сказать; исторический памятник спасла реконструкция. Своей железной руды у Чехии теперь практически нет (хотя есть городок с названием Железна-Руда и несколько поселков с названием Рудна), но на местных угле, воде и рабсиле процветают стальные промыслы. Силуэты доменных печей, заводские корпуса, вулканоподобные терриконы, шахтные копры — все это уже почти два столетия отчетливо формирует южносилезские и североморавские пейзажи. Одной из городских достопримечательностей считается Эма-Терезия, 100-метровой высоты гора отработанной рудной породы, которую начали насыпать еще в 1920 году. Нутро Эмы-Терезии по-прежнему горячо, 1000 градусов, с ее поверхности поднимаются пахучие серные дымки. Здесь любят бывать туристы в ботинках на толстой подошве; им кажется, наверное, что они восходят на маленький вулкан. На теплой почве растут цветы и травы, это ли не чудо?

Острава, как справедливо утверждают путеводители и отцы города, медленно, но верно превращается в центр промышленного дизайна европейского масштаба. Первое зримое заявление на эту тему, как бы обещание на будущее, сделали в 1920-е годы, когда индустриальная эпоха по-настоящему только разгонялась. Группа архитекторов спроектировала для Остравы самое большое в Чехословакии, особо раскидистое здание Новой ратуши с аллюзией на флорентийский палаццо Веккьо. Вместо статуи Давида рядом с ратушей недавно установили фигуру Икара с выпученными голубыми глазами. Вообще по плану там должен бы стоять бронзовый президент Масарик, но с ним не сложилось. Площадь с Икаром перед ратушей, в отличие от площади Синьории, никогда не менявшей своего имени, успела побывать и площадью Адольфа Гитлера, и площадью Иосифа Сталина, и площадью Великой октябрьской социалистической революции, а сейчас называется в память о мэре города межвоенного периода, умелом хозяйственнике Яне Прокеше.