Закон землеройки - Александр Косарев
Шрифт:
Интервал:
– В память о старшем брате, – глухо звучал в тишине голос Татьяны, – дедушка до сих пор хранит и ту шкатулку, и оплавленный кусок той самой злосчастной трубки. Вторая трубка бесследно исчезла. Впрочем, он ее и не разыскивал… А вот последствия случившегося в амбаре взрыва отразились и на дедушке. Сначала он стал сильно отставать в физическом развитии от сверстников. Ему даже паспорт долго не выдавали, поскольку внешне он на шестнадцатилетнего парня никак не тянул. А в военкомате его даже на медкомиссию отправлять не стали – сразу выдали «белый билет». И в педагогическое училище он поступил только с третьего раза: члены приемной комиссии прямо в глаза обвиняли его в подделке документов. С годами, правда, этот «недостаток» начал приносить дедушке своего рода дивиденды: если сверстники его постепенно, но неуклонно старели, то он и в сорок лет выглядел как юноша выпускного возраста. Многие, впрочем, стали его из-за этого сторониться. Пустили даже слух, что он в детстве наглотался какой-то гадости. Слух прижился. Ведь всем жителям Энска известно, что в начале довоенных тридцатых годов на территории монастыря работала секретная химическая лаборатория, вроде бы военная… Словом, жизнь у дедушки после того случая пошла, что называется, кувырком. Потому он и не любит о нем вспоминать, – закончила девушка грустно.
Я молчал. В голове моей постепенно начала складываться головоломка, давно не дававшая мне покоя.
Получалось, что все поведанные мне за последнее время разными людьми истории, на первый взгляд между собой вроде бы не связанные, на самом деле имеют единый логический стержень. И, судя по всему, корни этого стержня тянутся из XVII века, когда в Энск прибыл талантливый ученый, прозванный местными жителями Бен-Газиром. (Впрочем, скорее всего все энские знаменитости – преподобный Игнатий, святой Благодар и восточный кудесник Бенсан ибн Ингазири, – одно и то же лицо, просто наделенное разными поколениями теми именами, которые казались им более благозвучными.) По всей вероятности, в родных краях началась чудовищная охота за препаратом лекаря, вот он и вынужден был бежать, а потом укрыться в ничем не примечательном провинциальном городишке. Иначе с какой бы стати ему было тащить в такую даль всю свою семью?
Почувствовав себя в Энске в полной безопасности, ученый практически с первых дней вернулся к привычной лекарской и фармакологической деятельности. А поскольку российское здравоохранение в те далекие годы оставляло желать лучшего, он довольно быстро приобрел популярность у коренных обитателей, в том числе у представителей местной знати. Однако помимо покровительства власть предержащих врачебное ремесло приносило врачу еще и немалые деньги, легшие в основу легенд о его сказочных богатствах.
Так или иначе, но к моменту нашествия поляков лекарь смог обзавестись не только сетью тайных лабораторий, но и почетным званием святого человека. Отсюда резонно предположить, что нынешний монастырь был заложен на базе одного из созданных им тогда медицинских центров. Возможно даже, что в качестве подопытного материала при проведении экспериментов восточный эскулап использовал собственных пациентов, но это уже не столь важно. В конце концов вся мировая медицина на подобных экспериментах выросла. Главное, что раз уж рядом с его жилищем была возведена неприступная цитадель, значит, цели своей – изобретения лекарства от старости – он достиг.
А вот отношения с оккупантами из «просвещенного» Запада у Бен-Газира явно не заладились. Видимо, между ними возник некий конфликт, из-за которого ученый, опасаясь за сохранность плодов своего труда, был вынужден сбросить запасы препарата в пруд. Но если расстаться с чудо-снадобьем ему удалось, то столь же легко избавиться от ходивших о нем легенд и слухов оказалось не по силам. Наверное, именно это – вкупе с неусыпным контролем польских надсмотрщиков – и привязало врача к Энску крепко-накрепко. А закончилось все тем, что оккупанты, так и не вызнав секрета чудодейственного эликсира, лишили несговорчивого эскулапа жизни. То бишь лишили жизни человека, который научился эту самую жизнь продлевать. Воистину парадоксальна судьба человеческая!
И все-таки, несмотря на столь печальный финал истории, ученики и последователи у восточного мудреца безусловно остались. Просто они, видимо, утратили вместе с наставником и технологию изготовления большинства снадобий, в связи с чем и сменили постепенно врачебную деятельность на религиозную. Изменилось, соответственно, и функциональное назначение выстроенных Бен-Газиром помещений: их стали использовать в качестве сакральных мест для отправления тайных ритуалов.
Потом грянула эпоха Петра Первого, и патриархальная (то есть католическая) церковь подверглась жесточайшим гонениям, ибо новым царем всея Руси дело было задумано неслыханное – превратить одряхлевшую Расею-матушку в империю мирового уровня. А раз так, то с какой стати царь должен терпеть в своем государстве разные тайные верования да подчиняться Риму с Константинополем?
С другой стороны, церковь нужна была монаршей власти как воздух, ибо без нее на думы подотчетного и излишне свободолюбивого населения особо не повлияешь. Тут-то на помощь и пришел патриарх Никон, взявший за образец новой церкви каноны малоизвестной греческой секты и провозгласивший эту самую новую веру не только православной, но и исконно русской. И все бы хорошо, да значительная часть верующих решительно тогда нововведениям воспротивилась. Вот и треснуло доселе единое российское общество пополам. Кроваво треснуло, на несколько столетий вперед. Так называемые «старообрядцы» отчаянно сражались за прежнюю, отцовскую веру, властью ныне попираемую и гонимую, а бездушная государственная машина рожденной на людских костях и слезах новоявленной империи уничтожала их с той же яростной решимостью, как некогда император Нерон истреблял последователей Иисуса. Пока же «староверующие» и «нововерующие» разбирались, чья вера правая, последователи Бен-Газира затаились в окрестностях Энска и с тревогой наблюдали за ходом не на шутку разгоревшейся в России религиозной войны.
Благодаря завидной прозорливости и истинно восточной дальновидности они довольно быстро сообразили, кто именно одержит в этом противостоянии верх, поэтому в срочном порядке окрестились и возвели на территории своей общины православный храм. Ведь главным для них было уцелеть, удержаться на обжитых местах, чтобы рано или поздно возродить утраченный секрет рецепта долголетия, а уж сколькими пальцами креститься, двумя или тремя, интереса для них не представляло.
Со временем адепты тайной веры рассредоточились по всей территории стремительно разраставшейся Российской империи. Но потом к власти пришли жестокосердные коммунисты, которые, сокрушив неустойчивое Временное правительство в Петрограде, начали энергично перекраивать жизнь в стране под новые стандарты. Разумеется, добрались вскоре и до религии. А поскольку конкуренты в виде многочисленных церквей и сект были большевикам не нужны, уже первые сталинские выдвиженцы принялись уничтожать их с присущей им жестокостью.
И вновь раскололось едва сросшееся общество, и вновь потекли реки крови. В этой религиозной войне церковников чаще всего ждала лишь одна участь – смерть. Бедные последователи Бен-Газира, так и не успевшие приблизиться к достижению главной цели, не смогли удержаться на территории монастыря – новые хозяева жизни выгнали их взашей. Спасаясь от преследования большевиков, члены секты вынуждены были рассеяться по необъятным просторам Страны Советов, и, казалось, ничто уже не сможет собрать их вместе.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!