Дорогой Джим - Кристиан Мерк

— Ты должен объяснить мне еще кое-что, — мрачным тоном объявила она. Однако взгляд Фионы, то и дело перебегавший с моего лица на лицо Ифе, вряд ли мог кого-то напугать.

С губ Джима сорвался смешок. Этот звук до сих пор стоит в моих ушах. Так может хихикать дядюшка, которого вы терпеть не можете, нашептывая вам на ушко какие-то сальности, когда уверен, что ваши родители его не слышат, — надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду.

— Что ты тогда сказал тому шведу? — Голос Фионы звучал так, словно кто-то держал ее за горло.

Джим покачал головой.

— Включи воображение, Фиона. Что, по-твоему, могло заставить парня, который весит в два раза больше меня, поджать хвост? Чем такого можно напугать? Уж точно не сказочкой, — задрав голову вверх, Джим уставился в небо с таким видом, словно собирался запустить бумажного змея. — Сказал, что порежу его девчонку, а его заставлю смотреть, как я это делаю. Господи, неужели ты и впрямь такая наивная?

— Но все эти женщины… — настаивала Фиона. Она вдруг часто и прерывисто задышала, и я догадалась, что она с трудом удерживается, чтобы не заплакать, — почему ты их убивал? Они ведь не представляли для тебя никакой угрозы! Сара, она…

— …просто мешала мне, — перебил Джим. В голосе его звучали скука и раздражение. — Подслушала, как мы с Томо обсуждаем свои планы. А бедная миссис Холланд? Она проснулась, услышав, как Томо внизу копается в ее вещах, — пришлось от нее избавиться. А Келли, спросишь ты? Что ж… должен честно признать, что эта не замечала ничего — ну, кроме меня, конечно. Можно сказать, ей просто повезло. Такое уж у нее счастье. Поэтому если ты рассчитываешь, что я начну плакаться на свое несчастливое детство, то зря.

Взгляд Фионы, как будто обращенный в себя, мне очень не понравился, потому что лицо у нее вдруг стало… знаешь, будто сестра видела что-то… что-то такое, что рада была бы не видеть. Когда она, спохватившись, вновь посмотрела на Джима, ее глаза сказали нам больше, чем ей хотелось бы… Наконец Фиона решилась.

— Но… тогда почему ты не убил и меня? — спросила она. Конечно, я догадывалась, что на самом деле она хотела спросить о другом… почему он не любил ее так, как она заслуживает.

В улыбке Джима я не заметила ни сожаления, ни раскаяния.

— Зачем мне тебя убивать? — бросил он.

— Стало быть, волк оказался бессилен… в точности как ты сам, не так ли? — вмешалась Ифе. Палец ее, лежащий на спусковом крючке, побелел от напряжения. — Он такой же раб своих животных инстинктов, как и ты сам. Кто рожден, чтобы убивать, того не сможет изменить даже любовь «хорошей» женщины — даже если она сама идет в руки, верно? Господи, как трогательно… Сейчас расплачусь! А концовка-то! Еще одна дешевая сексуальная мужская фантазия.

Джим, пожав плечами, смял в руке пустую сигаретную пачку и зашвырнул ее в кусты. Сладость вдруг разом исчезла из его голоса — растаяла, словно сахарная глазурь на солнце. Теперь в нем ясно слышалась сталь.

— Я приберегал конец истории для вас троих, — бросил он. — Вы это заслужили. Никогда еще мне не встречалась аудитория, которая бы до такой степени хотела… — он снова ухмыльнулся, — принять личное участие, так сказать. Так что завтра утром я, живой и здоровый, буду нежиться в постели вашей тетушки, а вы… Вы будете гадать, отчего все-таки струсили в последнюю минуту. — Джим указал на Ифе. — Ну, давай! Ты уже раз десять могла бы пристрелить меня, если бы действительно хотела это сделать — то же самое относится и к твоим жаждущим мести сестрам.

Мы с Фионой переглянулись. Каждая из нас втайне ждала, пока другая сделает первый шаг. Хоть что-то сделает. В жизни своей не испытывала такого стыда. И… ничего не произошло.

— Но в конце концов им ведь удалось поймать Оуэна, да? — спросила я, с такой силой сжимая рукоятку ножа, что даже пальцам стало больно. — Охотникам, я имею в виду? Готова спорить на что угодно, что они тут же вздернули его на ближайшем дереве.

Джим одобрительно подмигнул мне. Ну надо же — один из слушателей сподобился придумать свой собственный конец истории! Бывает же такое!

— Боюсь, что нет, любовь моя, — покачал он головой. — Оуэна так никогда и не нашли. С тех самых пор только бродячие торговцы время от времени видели его — скользнувшую между деревьями серую тень, горящие в темноте глаза, тоскливый волчий вой. Теперь, когда Эйслин была мертва, защищать замок стало некому — скоро Крепость Волка пала, а захватчики не оставили от нее камня на камне. Единственная милость, которую они оказали побежденным, было разрешение оставить себе черные ворота крепости, из которых и сколотили гроб для принцессы Эйслин.

Джим вдруг посмотрел на Ифе — выражение лица у него было странное. Вряд ли я сейчас смогу вспомнить, что подумала тогда… мне показалось, это усталость — вернее, покорность судьбе. Он был похож на жертвенное животное, покорно подставившее горло под нож.

— Что же до меня самого… — сделав глубокий вздох, он продолжал, словно обращаясь лишь к ней одной. — Ты ведь знаешь, почему я выбрал именно тебя, верно? А не одну из них? Нет-нет, вовсе не потому, что знал, что ты успела переспать с половиной города и вряд ли что-то заподозришь. Нет. Просто я был уверен, что это ранит тебя куда сильнее, чем любую из них — в особенности потом. Фиона… Она намного сильнее, чем ей кажется, а твоя близняшка… просто глупая девчонка, что с нее взять? Но… ах, помнишь тот звук, который ты издавала, когда я перевернул тебя и вон…

Ууггрррххх!..

Даже не успев ни о чем подумать, я вонзила нож Джиму в грудь… он вошел, точно в масло — по самую рукоятку. Выдернув его, я ударила этого гада еще раз… потом еще и еще. Брызнувшая кровь попала мне в глаз — я досадливо смахнула ее, точно это были брызги дождя. В ушах у меня грохотало, и я понимала, что волк может догадаться о том, чего я не хочу слышать.

Кто-то выбил из моей руки нож… кажется, это была Фиона. Да, наверное, все-таки она — потому что в следующую минуту я увидела, как она сама наклонилась над Джимом и ее рука вдруг заходила… вверх-вниз… вверх-вниз. Она остановилась, только когда Ифе, ухватив ее за плечо, оттащила сестру в сторону.

Что-то красное и металлическое ослепительно сверкнуло на солнце — я инстинктивно обернулась. И пошла к нему, спотыкаясь и пошатываясь, словно пьяная. В двух шагах от припаркованного на причале «винсент-комета» я упала. Потом заставила себя встать и снова двинулась к нему. Зачем-то потрогала бак с горючим — чистенький, без единого пятнышка, — внутри что-то заплескалось, когда я качнула мотоцикл. Кожа на моих руках начала зудеть: кровь постепенно стала подсыхать, превращаясь в темную корку. Я оглянулась на сестер. Ифе поддерживала Фиону, а та махала рукой и пыталась что-то сказать, но слова прерывались рыданиями. Нестерпимая жара вдруг обрушилась на нас, придавив к земле, даже небо над головой из голубого внезапно стало блекло-желтым, точно старая бумага, — непонятно, почему мне вдруг вспомнилось, что, когда обнаружили тело Сары Мак-Доннел, на ноге у нее не было одной туфли… Я прищурилась.

Рывком вытащив ключ из замка зажигания, я бросила его в сумочку. Как трофей, наверное… впрочем… не знаю. Просто сунула, и все. Потом принялась толкать мотоцикл в воду. Через несколько минут легкий всплеск — и он исчез, вода надежно скрыла его в глубине. Какое-то время я тупо разглядывала пустой причал. «Может, он просто привиделся нам, этот самый Джим Квик», — промелькнуло у меня в голове. Я почти поверила, что так оно и было. Тяжелая каменная плита, придавившая меня к земле, сразу стала как будто легче. Отвернувшись, я быстро зашагала к сестрам.