📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгИсторическая прозаГригорий Потемкин - Ольга Игоревна Елисеева

Григорий Потемкин - Ольга Игоревна Елисеева

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 68 69 70 71 72 73 74 75 76 ... 216
Перейти на страницу:

Покинув столицу под предлогом служебной надобности и не оставив своих государственных должностей, Потемкин оказался «не выключен» из процесса управления, из потока мелких и крупных дел. К нему сходились многие нити, он получал донесения от чиновников, обменивался с императрицей важными документами, и в повседневной работе она не могла не чувствовать неудобства от его отсутствия — оно замедляло ход бумаг. Из сложившейся ситуации было два выхода: либо окончательно отставить Григория Александровича и подыскать ему полную замену, либо немедленно призвать его обратно. Благодаря деловым качествам Потемкина императрица выбрала последнее. Поездка, в которой недоброжелатели видели опалу князя, на деле превратилась в его триумф, так как со всей очевидностью показала Екатерине, насколько она нуждается в Потемкине.

Императрица хорошо знала людей: для Григория Александровича, как и для нее самой, главным в жизни было дело, и удаление от дела он переживал болезненнее, чем удаление от любимой женщины. Поэтому князь вернулся.

24 июля он въехал в столицу, а 25-го прибыл в Петергоф и обедал с императрицей[625]. Его появление было воспринято придворной публикой как гром среди ясного неба и вызвало настоящий фурор в дипломатической среде. Окс, еще недавно предрекавший Потемкину монастырь, 26 июля писал: «Князь Потемкин приехал сюда в субботу вечером и появился на следующий день при дворе. Возвращение им в комнаты, прежде им занимаемые во дворце, заставляет многих опасаться, что, быть может, он снова приобретет утраченную милость»[626]. Вельможам, обиженным Потемкиным во время случая, пришлось повременить с местью опальному временщику.

Еще А. Г. Брикнер заметил, что письмо Екатерины к Павлу, отправленное в Берлин в конце июля и посвященное делам его предстоящей свадьбы, подверглось серьезной правке Потемкина[627]. Черновик испещрен пометами, исправлениями и вставками, сделанными князем[628]. Это показывает, как близко Григорий Александрович стоял к императрице сразу после возвращения из поездки, которую многие считали опалой.

Однако было бы иллюзией думать, что возвращение Потемкина ко двору означало его полную победу над противниками. Пока длился кризис в отношениях Екатерины и ее любимца, не утихали разговоры о скорой отставке Григория Александровича с поста вице-президента Военной коллегии. Называли разных кандидатов на его место: графа А. Г. Орлова, князя Н. В. Репнина, графа П. А. Румянцева[629]. В предвкушении освободившейся вакансии Никита Иванович Панин вызвал в Петербург своего племянника Репнина[630], чтобы тот мог оказаться в нужном месте в нужное время. Но этим честолюбивым планам не суждено было исполниться.

Корона Курляндского герцога

Угроза опалы, впервые повисшая над головой Потемкина в 1776 году, заставила его задуматься о будущем. При решении важнейших государственных дел, таких как подписание мира или борьба с пугачевщиной, он жестко проводил волю Екатерины, часто действуя вопреки пожеланиям ведущих партий. Такая позиция настроила против него многих влиятельных вельмож. До сих пор казалось, что милость императрицы будет для Григория Александровича надежным щитом. Однако уже в начале 1776 года выяснилось, что это не так. Государыня не всегда была свободна в своих шагах, а ее покровительство имело определенные границы.

Иностранные дипломаты не раз сообщали к своим дворам смутные известия о старании Потемкина получить власть над полунезависимым княжеством или герцогством в составе империи. Обобщая эти слухи, Я. Л. Барсков писал: «Ясно было, что с воцарением Павла „светлейший“ потеряет если не жизнь, то власть и, по всей вероятности, свое несметное богатство. Ему нужно было заранее обеспечить себе независимость»[631]. В течение последующих пятнадцати лет циркулировали слухи о желании князя стать Курляндским герцогом, получить польскую корону и, наконец, возглавить небольшое буферное государство Дакия, включавшее земли, отвоеванные у Турции. Мадариага считает кажущуюся легкость, с которой светлейший князь распоряжался судьбой земель, находящихся под фактическим протекторатом России, проявлением его роли «императора-консорта»[632].

Проект в отношении Курляндии действительно существовал. Впервые упоминание о нем встречается зимой 1776 года во время посещения Петербурга русским послом в Польше О. М. Штакельбергом. Курляндские дворяне, недовольные своим герцогом Пьером Бироном, обратились к Екатерине с жалобой на него, а к Потемкину с предложением занять место неугодного им сюзерена. Ситуация была щекотливой. Ведь Курляндия в качестве вассального владения входила в состав Речи Посполитой. Однако судьбу курляндского престола вот уже более полувека решали русские штыки и русские деньги.

Пьер Бирон был сыном знаменитого фаворита Анны Иоанновны Эрнста Иоганна Бирона. Когда последний оказался свергнут и сослан в 1740 году, его семья утратила права на корону. Лишь через двадцать лет Петр III возвратил Бирона из ссылки, а новая императрица Екатерина II восстановила его в качестве Курляндского герцога. Остаток дней он провел в Митаве, честно выполняя волю Петербурга. При нем герцогство еще заметнее отделилось от Польши и вросло в Россию, тем более что значительное число курляндских немцев служило в русской армии. После смерти грозного временщика «особые отношения» были скреплены браком его сына Пьера Бирона и княжны Е. Б. Юсуповой. Екатерина сама устроила этот союз, свадьба состоялась в Зимнем дворце 23 февраля 1774 года.

Неудивительно, что курляндские дворяне видели владыку не в польском короле, а в русской императрице, и за решением своих дел ездили в Петербург. Вспыльчивый и грубый Пьер не устроил их в качестве господина. К Екатерине поступали жалобы, однако императрица была склонна подождать. Незадолго перед тем произошел первый раздел Польши. Активизация действий России в Курляндии могла быть воспринята шляхтой как подготовка к отторжению еще одного куска территории. Нового же обострения отношений и новой конфедерации государыня не хотела. Она поручила Штакельбергу прощупать почву в Варшаве, а Потемкину писала, что потихоньку «дело пойдет»[633].

На время все замерло. Лишь в сентябре 1778 года императрица, видимо, под давлением Потемкина, написала Штакельбергу о возможности дать ход жалобам курляндских дворян. В то же время между ней и любимцем произошло решительное объяснение. Новое прошение курляндцев привез ко двору полковник И. И. Михельсон, в прошлом герой подавления пугачевщины.

1 ... 68 69 70 71 72 73 74 75 76 ... 216
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?