Григорий Потемкин - Ольга Игоревна Елисеева

Обустройство на новых землях

С декабря 1777 года в Ахтиярской гавани находился большой отряд турецких кораблей, готовый высадить десанты[663]. Посылать свои эскадры в длительное плавание от балтийских берегов вокруг всей Европы при каждом обострении обстановки на Черном море Россия не имела возможности. Встал вопрос о заведении собственных верфей на Днепровском лимане. 18 июня 1778 года Екатерина подписала указ Потемкину «о назначении места для заведения на Лимане гавани и верфи и о наименовании онаго Херсоном»[664].

«Надлежит сделать на Лимане редут, в котором бы уместились адмиралтейские верфи и прочее, по примеру здешнего адмиралтейства и назвать сие Херсоном, — писала императрица, — тамошний Кронштадт естественный есть Очаков, осада оного и взятие не станут так дорого, как крепость, прожектированная господином Медером, цивильное же строение Херсона можно обнести полевым укреплением»[665]. В середине 1778 года война с Турцией казалась неизбежной. По этой причине Потемкин отверг место для строительства Херсона, выбранное генерал-контролером Адмиралтейства С. Б. Шубиным[666]. Устье Лимана с выходом на Глубокую бухту не было ничем защищено от Очакова, из которого турки беспрепятственно могли сделать нападение по воде и, как говорил светлейший князь, «в одну ночь истребить заготовление многих годов»[667]. Императрица согласилась отнести крепость, гавань и верфи на 35 верст вверх по правому берегу Днепра. «Батя, что касается до Херсона, то мне все равно, где б ни стоял, — писала Екатерина, — лишь бы у меня корабли строились и двойной… работы не было»[668].

Место, избранное светлейшим князем для строительства Херсона, имело ряд преимуществ, связанных с непосредственной близостью каменоломни и возможностью доставлять лес, железо и провиант прямо по Днепру. Однако важное препятствие представляли днепровские пороги. Еще Петр I предпринял попытку обвести пороги высеченными в гранитной скале каналами, следы которых были обнаружены сотрудниками Потемкина у Старого Кайдака[669]. Светлейший князь, по совету молодого талантливого военного инженера Н. И. Корсакова, избрал другой путь: крупный подрядчик М. Л. Фалеев, знакомый Потемкину еще с 1773 года, взялся взрывать пороги и прочищать дно. Князь хлопотал о разрешении провести такую работу. «О днепровских порогах Турчанинов Вам скажет мое мнение, — писала в ответ Екатерина, — одни пороги легко чистить, вываля одинокие камни из фарватера, а другие уступами, сих нельзя переводить. Итак, нужно, чтобы Вы начали доставлять мне материалы, которые убедили бы меня в возможности; сумма же весьма мала, и за нею, видя пользу, не постою»[670].

Фалеев с успехом исполнил работу по расчистке дна, через два года по основании в Херсон уже приходили крупные корабли и отправлялись назад с тяжелыми грузами. Известный баснописец И. И. Хемницер, проезжая в 1782 году в Константинополь, писал 8 июля своему другу архитектору Н. А. Львову: «Ну, братец, Херсон подлинно чудо. Представить нельзя, чтоб в три года столько сделать можно было. Представь себе современную степь, где ни прутика — не только дому, сыскать можно было. Теперь — крепость, и крепость важная, такая, например, какие из лучших мы в Нидерландах видели. Строение в ней по большей части все сделано из тесаного камня, какой, например, парижский»[671].

По соглашению с ханом Шагин-Гиреем Россия в качестве возмещения своих затрат получила доходы крымской казны с соляных озер, налоги, взимаемые с христиан, а также гавани Балаклавскую и Козловскую[672].

Во время мятежа 1777 года христианские общины греков и армян подержали русские войска, и теперь при каждом новом возмущении звучали призывы фанатиков вырезать христиан. Поэтому Потемкин решил предпринять крайне сложную операцию — вывезти из Крыма христианские семьи и поселить их в своем наместничестве в Новороссии. Сделать это было нелегко, так как и христиане боялись покидать насиженные места, и хан Шагин-Гирей поначалу не соглашался отпустить иноверцев в «землю обетованную». Греки и армяне издавна занимались в Крыму торговлей, соляным промыслом, рыболовством, виноградарством и земледелием. Налоги с них давали большие поступления в казну, и Шагин энергично возражал против ухода христиан. Но Потемкин напомнил ему, на чьих штыках держится власть, и хану пришлось сдаться[673].

Вывод 30-тысячной колонии Григорий Александрович поручил Суворову. Сняться целыми семьями и покинуть налаженную, развитую торговлю оказалось нелегко. Необходимы были широкие привилегии, чтобы привлечь христиан на новые места. В одной из записок Потемкину Екатерина дает согласие удовлетворить все просьбы греческой общины. «Суворова рапорт я читала и кондиции греков… О том и о деньгах и, буде иное что нужно, с ген[ерал]-проку[рором кн. А. А. Вяземским] прошу поговорить»[674]. Вывод христиан из Крыма завершился к концу июля 1778 года[675].

«Греки поселились на реке Калмиус, на Броде и на Молочных водах, — сообщал Самойлов, — для них основаны города Мариуполь и Мелитополь… Привилегии, данные о десятилетнем увольнении от платежа поземельных и других податей, привлекли туда многих охотников… Они в князе Григории Александровиче имели своего заступника и ходатая у престола; он умел их ободрить, доставляя им всевозможные выгоды и во всем свободу, коей они лишены были под игом турецкого могущества»[676].

Колонистов освободили от налогов сроком на десять лет, после этого с купцов стали взимать общий для русского купечества однопроцентный налог с капитала, горожане платили по 2 руб. с двора, а крестьяне по 5 коп. с десятины земли. Кроме того, колонистов навечно освободили от постоя солдат и от рекрутского набора. Первоначально, замечает английская исследовательница Мадариага, переселение было, как всегда, сопряжено со множеством трудностей, так как обещания властей не выполнялись, но после этих первых неувязок колонии достигли процветания[677].