Крест, орёл и полумесяц. Часть 1. Последний крестовый поход - Дмитрий Ольшанский

– Я всегда выступал за мир, – мягко произнес визирь. – Но, боюсь, что одно это письмо не убедит султана пойти на переговоры с вашим отцом.

– Как же ты будешь действовать? – усаживаясь напротив визиря, поинтересовалась девушка.

– Действовать надо вам, госпожа, – изрек Халиль, искоса поглядывая в сверкающие из-под кисейного платка малахитовые глаза девушки. – Повелитель всегда прислушивался к вашим мудрым словам.

Помолчав, Мара произнесла:

– Ты же знаешь, в последнее время султан охладел ко мне и редко зовет к себе.

Халиль участливо кивнул.

– Верно, но в том есть и ваша вина. Если бы вы подарили ему наследника… – изрек он, однако опасный блеск в глазах фаворитки заставил его замолчать.

– В этом деле, Халиль, одного моего желания мало, – резко произнесла она. – Любовь, которая еще совсем недавно так ярко пылала между нами, теперь превратилась в дымящиеся угли – она продолжает греть, но обжигать уже не может. Да, повелитель все еще зовет меня к себе, но лишь как друга или советника. А для меня как для женщины этого недостаточно!

Великий визирь понял, что задел собеседницу за живое, и попытался исправить свою ошибку.

– Не забывайте, что вы законная супруга властелина империи, – вкрадчиво начал он. – Вы имеете власть, которая никогда не будет доступна ни одной из ваших соперниц. Не бойтесь использовать ее, и тогда вы добьетесь желаемого.

Девушка вскинула голову.

– Ты прав, не стоит оглядываться назад, нужно смотреть в будущее. Я постараюсь сделать все от меня зависящее, чтобы султан согласился на мирные переговоры с моим отцом.

Халиль не мог отвести глаз от прекрасной сербской красавицы. Его мысли путались в голове, а душа стонала от боли неразделенной и недоступной любви. И все-таки как ни были безумны его желания, он продолжал надеяться. Надежду эту не могли погасить ни здравый смысл, ни его преклонный возраст, ни страшный приговор, который ожидал всех, нарушивших правила дворца.

– Полагаю, вам стоит написать письмо Георгию Бранковичу, – справившись с нахлынувшими чувствами, произнес визирь. – Пусть направит в Эдирне официальную делегацию с изложением своих условий. Поверьте, чем быстрее ваш отец сделает первый шаг к миру, тем будет лучше для всех.

– Хорошо, я напишу такое письмо, – вздохнула девушка. – Но мне хотелось бы узнать, что будет дальше?

В голосе сербской княжны послышалось волнение. Ее грудь вздымалась и опадала, словно морские волны во время шторма. Халиль с трудом отвел взгляд.

– Об этом я пока сказать не могу, – загадочно проронил визирь. – Но вам следует знать, что повелитель имеет большие планы на своего сына Мехмеда…

– Он хочет передать всю власть ему? – перебила султанша. – Так скоро?

– Это пока единственный реальный наследник престола, – развел руками визирь. – По крайней мере, до тех пор, пока у падишаха не появится еще один сын. И лучше, если его матерью станет законная супруга повелителя.

Женщина кивнула.

– Я поняла тебя, Халиль. Но как мне вновь добиться расположения султана?

– В этом я плохой советчик, госпожа, – печально улыбнулся визирь. – Используйте свое женское чутье, быть может, оно подскажет, как следует действовать. В любом случае я обещаю вам свою поддержку.

– И на том спасибо, Халиль. – Мара нежно улыбнулась. За одну только эту улыбку Халиль был готов отдать все золото мира.

– Не стоит, – качнул головой визирь, стараясь не глядеть в манящие глаза. – Я буду обязан вам много большим, ведь судьба моего брата сейчас целиком в ваших руках…

«Как и мое сердце», – мысленно добавил Халиль.

– Она в руках моего отца. – Мара накинула капюшон и направилась к двери. – Но не волнуйся, очень скоро ты вновь увидишь его целым и невредимым.

– Пусть ваши слова окажутся правдивы, госпожа, – прошептал Халиль, провожая свою собеседницу восхищенным взглядом.

* * *

Султан Мурад был человеком с душой поэта и прагматичным умом политика. Он, как никто другой желал мира на своей земле, однако его чувства редко заглушали голос разума. Вот и теперь его позиция была непоколебима:

– Нет, Халиль, я не напишу Владиславу ни строчки до тех пор, пока он сам не предложит свои условия!

– Но ведь сербский деспот уже направил вам послание…

– Не будь глупцом, эта бумажка – ничто! Я хочу, чтобы Владислав начал официальные переговоры и сделал это от своего имени!

Халиль не стал упорствовать, он знал, что его усилия не прошли даром. Письма, написанные под его диктовку супругой султана Марой, быстро достигли Георгия Бранковича, и тот с готовностью взял на себя роль посредника в переговорах между Владиславом и Мурадом. Дело сдвинулось с мертвой точки, хотя ни польский король, ни султан в переговорах официального участия пока не принимали. Каждый из монархов прощупывал своего противника, надеясь занять более выгодную позицию. Началась долгая дипломатическая игра, которая завершает практически любую войну, если, конечно, обе стороны остаются целы.

Шехабеддин и Заганос в отличие от великого визиря ратовали за продолжение военных действий и уговаривали султана ввести войска в Сербию. Впрочем, Мурад прекрасно понимал, к чему может привести очередная затяжная кампания, особенно сейчас, когда в Албании разрастался мятеж Скандербега.

Халиль чувствовал, что чаша весов вновь склонилась в его сторону. Арест Турахана внес смятение в ряды его врагов и позволил визирю укрепить свои позиции. Отныне его главной целью стал Мехмед, который, к досаде Халиля, уже успел сблизиться со своими наставниками – Заганосом и Шехабеддином. Чтобы оградить принца от такого дурного влияния, Халиль поспешил выслать своих противников из столицы. Заганос отправился на восток, в отдаленный санджак Анатолии, а Шехабеддин, вернув себе утраченный когда-то титул бейлербея Румелии, направился на запад.

Наблюдая за тем, как евнух покидает столицу, Халиль словно наяву ощущал языки адского пламени на своем лице. После того ночного кошмара он вернулся в столицу полный решимости арестовать Шехабеддина и вызнать у него правду под пытками. Но когда на следующий день он явился к султану, чтобы озвучить свою просьбу, тот опередил его, сообщив, что евнух вновь восстановлен на прежней должности главнокомандующего румелийским войском. Обвинять бейлербея западных провинций без доказательств было невозможно, и Халилю пришлось отступить.

Но какую же тайну увозит с собой Шехабеддин и с какими силами он связан? Эти вопросы не давали визирю покоя ни днем, ни ночью. Он знал, что после гибели Ахмета евнух станет аккуратнее, но тем не менее отправил следом своего верного Ибрагима с приказом докладывать о каждом шаге своего заклятого врага.

Отделавшись таким образом от всех, кто мог ему помешать, Халиль приступил к воплощению своих замыслов относительно принца. Для начала визирь сменил всех учителей, с которыми занимался Мехмед, и лично отобрал ему новых наставников. Теперь он сам следил за образованием наследника и не допускал к нему никого из старого окружения. Пожалуй, единственный, кого Халиль не тронул, был янычар по имени Омар, обучающий принца обращению с оружием.