Синий взгляд Смерти. Рассвет. Часть первая - Вера Камша

– Но о том, что графиня Борн повинна в смерти Юстиниана, ваша мать не говорила? Это ваши собственные выводы?

– Это признание Габриэлы. Сестра предпочитала изъясняться намеками. Мелхен слышала, как она говорит; прежде я понимала ее не до конца, но… рассказ о выстреле в Борне всё поставил на свои места. В том числе и то, почему родители выдали смерть Юстиниана за несчастный случай. Граф Ариго, я должна просить у вас прощения. Из-за меня вы стали свидетелем неприятной и бессмысленной сцены.

– Позвольте с вами не согласиться. – Савиньяк снял кольцо и бросил в воду. – Желаю вам счастья, графиня, причем немедленно, хотя это озеро и так сделало для вас все, что нужно. Последний вопрос: левретка Гина нашлась?

– Нет, – устало сказала графиня. – Наверное, она убежала в рощу и там погибла, или глупышку украли.

– Вы ошибаетесь. Собственно говоря, вы, как и ваш брат, ошибаетесь во всем. Валентин, вы неверно поняли вернувшегося. Юстиниан не хотел уводить того, кого любил, но это не значит, что любил он своего убийцу. Если б жертвы всегда являлись за убийцами, люди или вымерли бы, или разучились убивать. Выходцы обретают власть над теми, кто способствовал их смерти, если те совершили нечто совсем уж чудовищное или нарушили определенного вида клятвы.

Мой отец, приехав в Борн, оставил своих людей за стенами замка, положившись на честь и слово хозяина. Будь виновен в убийстве Карл, до человеческого суда он бы, весьма вероятно, не дожил, но Габриэла была просто убийцей, и за ней не пришли. То же и с Юстинианом. Его застрелил человек, не связанный с ним ни кровным родством, ни дружбой, ни клятвой, возможно, кто-то из людей Манриков. Этим господам примирение Приддов с Олларами по ряду причин было крайне невыгодно, а в средствах они никогда не стеснялись. Убить графа Васспарда, когда он находился в кругу семьи, и распустить слух, что причиной стала дружба покойного с герцогом Алва, – вполне в их стиле.

– Господин Савиньяк, – теперь сестра молчала, а говорил брат, – мы с Ирэной были бы счастливы с вами согласиться, но, боюсь, это невозможно. Юстиниан стал выходцем именно потому, что его убила родная кровь. В Габриэлу я не верю, я этого не делал, остается…

– Остается меня дослушать. Некоторых вещей вы не знаете и знать не можете, но я не только граф Савиньяк, я еще и господарь Сакаци. Небезызвестная Раймонда сохранила бумаги своей матушки и оставила их сыну от первого брака. В итоге они оказались у моей матери, которая, начитавшись алатских сказок, принялась развлекать собственных сыновей ведьмами, что с помощью горячей собачьей крови поднимают и подчиняют мертвых. Известно, что Каролина Борн-Ариго, ее незамужняя сестра и мачеха баловались волшбой, логично предположить, что дамы посвятили в свои занятия и молодую графиню. Скорее всего, в распоряжении ведьм-аристократок имелись манускрипты, где описывался или алатский ритуал, или нечто сходное.

Вам лучше знать, когда Габриэла окончательно помутилась рассудком, но Джастин спорил уже с безумицей. Вдова Карла узнала о смерти Юстиниана одной из первых, и в ее воспаленном мозгу родилась мысль поднять брата и заставить отомстить за супруга.

– Создатель… – Ирэна поднесла руку к виску. – Создатель…

– Вам плохо?! – не выдержал Жермон. – Вам не нужно…

– Нужно, только это и нужно! Господин Савиньяк, прошу вас, продолжайте.

– Да, – брат придвинулся к сестре. – Я присоединяюсь к просьбе Ирэны.

– Постараюсь быть как можно более краток. Искаженный или неполный ритуал дает шанс поднятому освободиться от накинутой «петли», но я склонен искать причину не в ошибках Габриэлы, а в воле Юстиниана. Как бы то ни было, ваш брат вырвался и тут же угодил в новую ловушку, алаты называют ее «вежета сётевиш». Точного перевода я не знаю, что-то связанное с темной водой и неизбежностью. Суть вежета сётевиш в том, что вставший «холодный» не может не забрать виновного перед ним особой виной «горячего», то есть живого. В вашем случае таковой являлась Габриэла, поднявшая родного брата и пытавшаяся его подчинить. Вряд ли вернувшийся понимал причину своей власти над сестрой, скорее всего, он считал ее своей убийцей…

– Мне казалось, – графиня смотрела на Савиньяка, но его ли она видела? – выходцы знают, кто их убил.

– Выходцы, сударыня, ошибаются так же, как и люди. Насколько я мог понять, неокончательная смерть дает некоторые мистические знания и прибавляет смутных, трудно выразимых ощущений, но не делает яснее прошлое, скорее, наоборот.

– Удо шел за своим убийцей, – напомнил Валентин. – Гоганская магия спутала следы, но в главном выходец не ошибся. Его отравил господин Альдо.

– В истории с Удо свои нюансы. В Черной Алати помнят о господаре, который сперва помиловал мятежного витязя, а потом отправил на верную смерть. В Золотую ночь витязь вернулся. Его, как и Борна, подняло чужое вероломство, а не заклятья на собачьей крови. Темная вода, вежета сётевиш, гонит вставшего к тому, кто виновен, темная вода всегда находит дорогу. Исполнив предназначенное, вернувшийся обретает посмертие, которое может стать долгим, и, как это ни дико звучит, счастливым. Такие выходцы способны радоваться, случается, они находят и любовь, а небытие, полное небытие, их пугает. Второй раз выходцы умирают уже окончательно.

– Не думала, что алаты знают столько…

– Не алаты. Мне повезло встретить человека, способного запоминать рассказы вернувшихся. Становясь выходцами, «остывая», как те говорят, люди не меняются. Валентин, с этим вы согласны?

– Безусловно.

– То, что я теперь знаю о графине Борн, свидетельствует о ее исступленной ненависти к родной крови. Габриэла, стань она нечистью, не успокоилась бы, пока не уничтожила бы всю семью. У варваров, у суеверной деревенщины еще оставался шанс понять, кто пришел, и отбиться, но вы были бы обречены, и Юстиниан это понял. Он оказался перед выбором: продлить собственное бытие, забрав сестру, и тем самым дать ей шанс отомстить, или умереть вновь. Не мне судить, сколь велика была вероятность, что Габриэла сумеет вернуться, но ваш брат, похоже, в этом не сомневался. Ему достало силы воли и любви не потерять себя и обратиться к тому, кто мог понять и сделать, что нужно. К вам, Валентин. Вы поняли и сделали, однако убийцу, я говорю об убийце Юстиниана, следует искать отнюдь не в Васспарде.

400 год К. С. 7-й день Осенних Ветров

Ставший августейшим отец настаивал и имел на то все основания – наследник булочника и тот должен быть при пекарне, что уж говорить о будущем герцоге?! Фельп, конечно, не Талиг, но и не пекарня, а крысы, то есть дуксы, хоть и притихли, случись что, сразу вылезут. Да они и сейчас наверняка вредят, только скрытно. Нет, отца нельзя оставлять, а Хексберг без одной галеры не пропадет.

Последнее было обидно, однако Луиджи не мог не видеть, что север выбрал не весло, а парус, и потом здешняя война становилась малопонятной и малоприятной.