Седьмой круг ада - Игорь Болгарин

После шумной деникинской ставки, наполненной громкими голосами, криками, бестолковой беготней, табачным дымом и стуком офицерских сапог, Чесменский дворец своей тишиной и чинной неторопливостью напоминал монастырь в час воскресной молитвы.

И только лица, приближенные к Врангелю, знали, что в ставке главкома назревает крупный скандал.

Генерал Артифексов, пригласив к себе в кабинет начальника севастопольской морской и сухопутной контрразведки полковника Татищева и начальника снабжения генерала Вильчевского, говорил:

– Я сейчас от его превосходительства, он крайне взволнован! Уже несколько дней, как вам было предложено выработать необходимые контрмеры. И что же? От вас, господа, не поступило ни единого предложения. Ваша демонстративная бездеятельность наводит на определенные размышления.

Еще два года назад Артифексов был всего лишь казачьим сотником. Штабная работа на Царицынском фронте сблизила его с Врангелем. В дальнейшем Артифексов по своей воле последовал за бароном в Константинополь, где делил с ним горечь изгнания. Зато теперь он генерал для особо важных и ответственных поручений при главнокомандующем! Даже самые ярые недоброжелатели не могли не отдать должное уму и зоркости молодого человека.

Однако блистательная карьера не вскружила голову генералу. Должно было произойти нечто исключительное, чтобы он, неизменно уравновешенный человек, заговорил с такой резкостью. И ведь произошло!

Днями на имя главнокомандующего было доставлено письмо из Константинополя. Представитель главкома генерал Лукомский сообщал:

«Глубокоуважаемый Петр Николаевич!

Случилось то, чего я больше всего опасался: Сергеев оказался человеком в высшей степени недостойным. Здесь, в Константинополе, он показывал некоторым лицам свой проект приобретения судов флота и землечерпательных караванов, на котором Ваша резолюция: «Принципиально согласен…» и т. д. Если это узнают союзники…»

Некоторое время назад Артифексов именем главкома потребовал от начальника контрразведки доставить в Севастополь если не авантюриста Сергеева, так хотя бы документ, способный скомпрометировать барона. Сергеев бесследно исчез. Было отчего схватиться за голову: не дай бог дойдет до союзников, злосчастный проект с резолюцией Врангеля. Они расценят это как тайную игру против них.

Барон Петр Николаевич Врангель всегда был предельно осторожным человеком, а вот в случае с Сергеевым чутье подвело его: начертал на документе неосторожную резолюцию. Тогда она ему казалась ничего не значащей и в общем-то пустячной. А теперь…

Глядя на полковника Татищева, Артифексов раздраженно говорил:

– Его превосходительство спросил у меня: почему Сергеев так и не был нейтрализован? А я спрашиваю у вас: что за олухов посылали вы в Константинополь? Как могло случиться, что они не разыскали этого проходимца?

Татищев пожал плечами:

– В Константинополь я посылал капитана Селезнева. Он был лучшим сыщиком России. Но ни ему, ни моей агентуре не удалось выйти на след Сергеева. Куда-то исчез, но не вечно же будет скрываться! Выплывет!

– Боюсь, что будет поздно, – хмуро сказал Артифексов. – Пока он выплывет, кое-кто утонуть может!.. Учитывая важность дела, могли бы и сами побывать в Константинополе.

Татищев и теперь сохранял всегдашнее невозмутимо-ироническое выражение холеного, гладкого лица, только в глазах мелькнул опасный огонек, но, впрочем, Артифексов уже повернулся к Вильчевскому:

– А вы, Павел Антонович? Вы и сейчас устраняетесь – молчите, словно и вовсе непричастны к этим неприятностям!

Резкость Артифексова обескуражила мягкого, добродушного генерала.

– Но ведь я действительно… – неуверенно забормотал он. – Я только выполнял распоряжения…

– Нет, извините! Вы были одним из инициаторов всего этого дела! – Бормотание генерала злило Артифексова. – Забыли? Позвольте освежить вашу память! – Он двинул по столу плотный лист бумаги: – Узнаете?

Еще бы Вильчевскому не помнить этого письма! Он составлял его лично и немало покорпел над формулировками. На официальном бланке начальника управления при главнокомандующем вооруженными силами Юга России было написано:

«Секретно, 16‑го февраля 1920 г. № 3707.

гор. Севастополь.

Начальнику морского управления

и командующему флотом

За последнее время на имя Главнокомандующего поступает от отдельных лиц и компаний целый ряд предложений о продаже им или их доверителям старых кораблей военного флота, торговых судов и транспортов, а также всевозможного технического имущества, могущего служить материалом при постройке или ремонте коммерческих судов.

Сообщая об изложенном, прошу Вас сообщить мне в срочном порядке перечень кораблей, судов, транспортов и проч. имущества, которое представляется для нас ненужным и может быть использовано на международном рынке. Прошу также рассмотреть вопрос об эвакуации землечерпательных караванов.

Генерал-лейтенант Вильчевский».

Да, от этого документа никуда не денешься. Но ведь есть еще и ответ командующего Черноморским флотом адмирала Саблина, в котором перечисляются «суда, ненужные флоту»! В нем шла речь и о землечерпательных караванах, подчеркивалась целесообразность эвакуации их из портов Крымского побережья.

Под эвакуацией подразумевалась распродажа. Это прекрасно знали и комфлотом Саблин, и Вильчевский, и Артифексов, и сам Врангель. Все было одобрено, согласовано.

Массивное лицо Вильчевского вспотело. Генерал суетливо приложил к лицу платок. Рука его подрагивала.

– Вот так-то, господа, – уже мягче проговорил Артифексов. – Положение – сквернее не придумаешь. Правда, генерал Лукомский сообщает, что в ближайшие дни из Константинополя к нам прибудет некий крупный коммерсант и банкир Федотов с весьма серьезным предложением, способным поправить дело, но я не знаю… Мы тоже не должны сидеть сложа руки!

Для Вильчевского эти слова прозвучали как помилование. Однако Артифексов снова обратился к нему:

– Переговоры с господином Федотовым будете вести вы, Павел Антонович. Прошу вас без согласования никаких решений не принимать. Необходимы осмотрительность и проверка. Проверка! – Он посмотрел на Татищева. – Надеюсь, Александр Августович, на этот раз и вы не оплошаете. Все, господа.

Вильчевский тяжело встал, пошел к двери. Поднялся и Татищев.

– Минутку, Александр Августович, – сказал Артифексов. И когда за Вильчевским закрылась дверь, спросил: – Какие сведения у вас о графе Уварове и результатах его миссии?

– Могу сказать только, что он давно должен быть в Петрограде. Мне сообщали из Финляндии, что через границу его переправили успешно. Остается ждать добрых вестей…

– Уж больно долго что-то! Вас не удивляет, что об этой миссии знаю я?