Аэропорт. На грани катастрофы (сборник) - Джон Кэсл

смех. Фримантл чувствовал, что люди готовы идти за ним.

Еще один самолет пронесся у них над головой, и Фримантл умолк, выжидая, пока стихнет грохот.

– Прекрасно! Двинулись! – Фримантл простер руки, точно Моисей реактивного века, и продекламировал, переврав цитату: – «Мне обещаний много надо бы сдержать и много сделать, пока лягу на кровать».

Кто-то рассмеялся, кто-то крикнул: «Пошли!», все поднялись со своих мест и направились к дверям.

В эту минуту взгляд Фримантла упал на портативный микрофон с усилителем, взятый напрокат в медоувудской баптистской церкви, и он велел прихватить систему с собой. Флойд Занетта, председатель собрания, которого Фримантл полностью затмил, кинулся выполнять его указание.

Фримантл же тем временем поспешно засовывал в портфель подписанные бланки. Он уже успел произвести в уме подсчет и понял, что ранее ошибся: в портфеле у него лежало свыше ста шестидесяти бланков, значит, он получит более шестнадцати тысяч долларов. Да еще немало народу подходили пожать ему руку и заверяли, что вышлют ему бланки вместе с чеками утром по почте. Фримантл ликовал.

Он не обдумал заранее, как вести себя в аэропорту, точно так же как не планировал и хода этого митинга. Эллиот Фримантл не любил сковывать себя жесткими рамками планов. Он предпочитал импровизировать – развязать событие, а потом направить его по тому или иному пути в зависимости от собственной выгоды. Этот метод уже сработал сегодня, и он не видел оснований, почему бы ему не сработать еще раз.

Главное – держать медоувудцев в убеждении, что они получили динамичного лидера, который со временем добьется для них желаемого результата. Больше того: надо держать их в этом убеждении до тех пор, пока они не внесут деньги за все четыре квартала, как это предусмотрено в подписанных ими бланках. А когда Эллиот Фримантл положит денежки в банк, их мнение о нем будет ему уже не столь интересно.

Таким образом, придется подогревать атмосферу в течение десяти или одиннадцати месяцев. Ничего, энергии у него хватит. Надо будет провести еще несколько митингов и собраний вроде сегодняшнего, потому что это попадет в печать. А выступления в суде в печать часто не попадают. Хотя он сам всего несколько минут назад говорил, что решать проблему надо с помощью закона, судебные заседания обычно бывают неинтересны и порой не приносят пользы. Конечно, он постарается ввернуть несколько ссылок на историю, хотя лишь немногие судьи нынче способны понять тактику, которой пользуется Фримантл для привлечения внимания, и, как правило, резко обрывают адвокатов.

Но это все не суть важно; надо только помнить – а он всегда помнит, – что главное в подобного рода делах – забота о преуспеянии Эллиота Фримантла и о его хлебе насущном.

Он увидел, что один из репортеров – Томлинсон из «Трибюн» – звонит по автомату; рядом стоял другой репортер. Отлично! Значит, городские газеты уже оповещены о предстоящем событии и оставят место для рассказа о том, что произойдет в аэропорту. Больше того: если предварительная договоренность сработает, там будет и телевидение.

Толпа начала расходиться. Пора было двигаться в путь!

10

У залитого светом главного въезда в аэропорт красная «мигалка» полицейской машины погасла. Машина, расчищавшая Джо Патрони путь по шоссе, сбавила скорость, и полицейский, сидевший за рулем, свернул на обочину, жестом показывая главному механику «ТВА», чтобы он проезжал. Патрони нажал на акселератор. Проносясь мимо, он приветственно помахал сигарой и дважды просигналил.

Хотя последний отрезок пути Патрони проделал на большой скорости, у него ушло свыше трех часов на то, чтобы покрыть расстояние от своего дома до аэропорта, тогда как обычно на это требовалось сорок минут. И ему хотелось хоть немного наверстать упущенное время.

Невзирая на снег и гололедицу он стремительно вывернул из потока направлявшихся к аэровокзалу машин и помчался по боковой дороге к ангарам аэропорта. Возле надписи «Ремонтная служба «ТВА» он круто завернул свой «бьюик» вправо. В двухстах – трехстах ярдах впереди темной громадой вздымался ремонтный ангар «ТВА». Главные ворота были открыты, и Патрони въехал внутрь.

В ангаре стоял наготове пикап с шофером; он дожидался Пат-рони, чтобы отвезти его на поле к самолету «Аэрео Мехикан», все еще перегораживавшему полосу три-ноль. Выбравшись из своей машины, Патрони остановился лишь затем, чтобы раскурить сигару невзирая на надпись «Не курить», и тут же втиснул свое грузное тело в пикап.

– А ну, сынок, крутани-ка стрелкой по циферблату, – сказал он шоферу.

Пикап стремительно вылетел из ангара; Патрони, не теряя времени, связался по радио с КДП. Как только освещенный ангар остался позади, шофер стал держаться ближе к сигнальным огням вдоль края полосы, единственному ориентиру в этой белой мгле, указывавшему, где кончалась асфальтовая поверхность и где начиналась. По команде с КДП они ненадолго задержались у полосы, на которую, взметнув облако снега, сел ДС-9 компании «Дельта» и покатил в грохоте останавливающегося реактивного двигателя. Наземный диспетчер дал разрешение пересечь очередную взлетно-посадочную полосу и спросил:

– Это Патрони?

– Точно.

Последовала пауза – диспетчер давал указания другим машинам. Затем снова раздался его голос:

– Наземный диспетчер вызывает Патрони. Тут вам записка от управляющего. Готовы к приему?

– Валяйте.

– Передаю текст: «Джо, ставлю коробку сигар против двух билетов на танцы, что тебе не вытащить сегодня эту машину с ВПП три-ноль. Но хочу, чтобы ты выиграл». Подпись: «М. Бейкерсфелд». Конец текста.

Патрони, хмыкнув, нажал на кнопку микрофона.

– Патрони – наземному диспетчеру. Передайте ему, что пари принято. – И, положив на место радиомикрофон, он обратился к шоферу: – Да пошевеливайся же, сынок. У меня теперь есть стимул сдвинуть этот самолет.

У пересечения с полосой три-ноль старший техник «Аэрео Мехикан» Ингрем, с которым ранее разговаривал Мел Бейкерсфелд, подошел к пикапу. Он по-прежнему кутался в парку, стараясь защитить лицо от резкого ветра со снегом.

Патрони откусил кончик новой сигары, но на этот раз не стал ее раскуривать, а быстро вылез из пикапа. По дороге он снял в машине калоши и переобулся в тяжелые меховые сапоги. И хотя сапоги были достаточно высокие, снег, в который он сошел, был еще выше.

Патрони закутался в парку и кивнул Ингрему. Они были едва знакомы.

– Привет! – крикнул Патрони: ему приходилось напрягать голос, чтобы перекрыть вой ветра. – Давайте-ка мне факты.

Ингрем стал докладывать, а Патрони смотрел на крылья и фюзеляж застрявшего «боинга», который вздымался над ними, как гигантский сказочный альбатрос. Под огромным брюхом самолета все еще ритмично мигал красный свет. А возле него стояли грузовики и служебные машины, в том числе автобус для команды и ревущий передвижной генератор.

Старший техник кратко изложил, что