Смерти нет - Всеволод Глуховцев

Фонарь здесь ему не был нужен. В полутьме он ориентировался, как у себя в лесу, то бишь как дома. Да хотя это и был теперь его дом. Что уж говорить! Тот, прежний, — в прошлом, хочешь или нет. Хотя вот и весна! Самое время вернуться. Туда, на поляну...

Тут Сергей с удивлением поймал себя на том, что лес и дом родителей в последние дни так вспоминаются ему. Ведь не было раньше!.. Опять весна? Наверное. Май, зацветает все. Воздух-то и тот особый, свежий, напоенный дивным духом... вот память! Сергей улыбнулся: не забыл, как отец говорил ему:

«Весна — ты замечаешь, брат Серега! — изменяет все. Не просто теплеет, листья распускаются, подснежники цветут, а как бы весь состав мира меняется. Он делается точно... м-м, податливее, что ли? Да, именно податливее. Именно! Доступнее. Понимаешь? То-то же. Я, брат, чувствую!.. Будто бы поверхность контакта расширяется. Он сам, мир то есть, приглашает тебя к дружбе с ним!»

Увлекаясь, Алексей Владимирович упускал из виду, что рядом с ним мальчик, и начинал размышлять вслух сам для себя. Мальчик же, разинув рот, только глазками недоуменно хлопал.

Но сейчас он вдруг понял те отцовские слова. Легко и просто, без всякого напряга. И он вторично улыбнулся: весной мир просто лучше! Ближе к человеку. Конечно, малость странно говорить про такое в этом мире — вон, поди-ка глянь на мертвый город... И все-таки! Все-таки мир вовсе не помер. Да, он в нокауте. Но он встает, очухивается, он собирает силы, готовясь к новому бою. Вот он уже огрызнулся! И хорошо огрызнулся. И сам Сергей был тому участником...

Мысля таким образом, наш боец быстро, бесшумно и уверенно шагал по платформе. Дойдя до замершего эскалатора, он приостановился на пару секунд, прислушался — все о'кей! — и легко взбежал вверх по резиновым ступеням.

Вот здесь он философию свою оставил. Бдительность превыше всего! Он пригнулся, замер. Тихо. Палец правой руки лег на предохранитель автомата. Осторожно, почти нежно Сергей потянул его вниз... щелк! — на одиночный. Потянул дальше... щелк! — на непрерывный огонь.

И тут же негромкий оклик сверху: Эй!

Сергей так вздрогнул, что чуть не всадил очередь в пластиковый борт лестницы.

— Не бойтесь. Это я, Немо.

2

У Сергея коленки так и подсеклись от облегчения.

— Фу ты... — выдохнул он, хотел было одним прыжком махнуть с эскалатора в верхний вестибюль, да ноги стали непослушны: не то что махнуть, ступить не получилось. Тогда Сергей рассердился, выругал себя — встряхнулся и стал как пружина. Прыжок! — наверху.

Немо стоял посреди вестибюля. Рассвет жидковато лился сюда из перехода под бывшим проспектом Вернадского. В позе гостя совсем не было ничего бойцовского, он стоял как человек, просто уставший идти и решивший немного передохнуть, не садясь.

Человек!.. Он — человек?!

— Привет! — крикнул Сергей куда громче, чем надо.

— Здравствуй, — кратко ответил Немо.

Рукопожатие. Ладонь Немо была холодной. Сергея это чуть царапнуло, хотя вида, конечно, он не подал. Все-таки странно, в самом деле: то ли человек, то ли... Но Сергей себя мигом успокоил — нет, изначально-то Немо обычным нормальным человеком родился, а уж если в него потом и натолкали всякой электроники, так это дело, так сказать, вторичное. Поэтому Сергей улыбнулся бодро и произнес:

— А ты что это так? Без предосторожностей всяких? Немо не улыбнулся.

— Здесь тихо, — сказал он. — Я знаю.

— А-а, — с удивлением протянул Сергей. — О-о дежурил ночью, говорил, кто-то возился, ближе к центру.

— Не слыхал.

— Ясно...

— А я вот заступаю.

— Ну да. Так ты говоришь, тихо... Сам-то откуда топаешь?

— Вон там был, — кивком указал Немо в сторону Никулино. — Проверил кое-что.

— Что?

— Да Гвоздь когда-то говорил...

— А-а, ну понятно, понятно! Уроды, что ли, эти там?

— Точно. В круглом доме.

— Знаю, знаю, слыхал... Точно, Гвоздь говорил, еще зимой. Их те спрятали, которых мы в Бирюлево грохнули. Так и фиг с ними? Сами собой все передохнут.

— Нет, так не годится. Если уж за зиму не сдохли, то сейчас и подавно... А потом, они ведь боевая мощь. Их запросто могут и другие использовать. Какая разница?.. Да и вообще им на Земле делать нечего.

Сергей подумал и признал, что ляпнул чушь.

— Ну это пожалуй... Теперь к Дане идешь?

— Сперва к вам. — Здесь какое-то подобие улыбки тронуло бледные губы человека-киборга.

— А! Милости просим. Только наши дрыхнут еще.

— Ничего. Я тут с тобой подежурю пока. Можно?

— Д-да, — Сергей аж захлебнулся от радости, — да ты что!.. Какой разговор!

— Ну и отлично. Где у вас НП?

— Идем, покажу. Тут в одном доме... Там несколько ходов-выходов, удобно.

Минут через десять оба были на пятом этаже огромного жилого дома — бывшего жилого, ясное дело.

— Выше подниматься смысла нет, — объяснил Сергей. Немо кивнул.

Свежий утренний ветер заставил Сергея поежиться.

— Ишь ты, — заметил он. — Прохладно... Слушай, вон там, по-моему, тот круглый дом-то?

Он махнул рукой наискось, за полуразрушенные корпуса химико-технологического и педагогического институтов.

— Да. — Немо сощурился. — Южнее. Он был точен в определениях.

— Южнее... — повторил Сергей и вздохнул. — Эх! Там ведь как раз...

— Дом?

Сергей кивнул грустно.

Помолчали оба. Затем Сергей вздохнул еще и заговорил тихо:

— Ты знаешь... Я в последнее время все во сне вижу. Раньше как-то не было, а вот уже несколько дней... И лес, и дом наш, и родителей. Снится, и все тут.

Искусственные нервы и мышцы Немо не дрогнули. Лицо как было неподвижным, таким и осталось. Не изменился голос. Но человеческая душа коснулась души Сергея словами.

— Ничего. Все вернется. Ты мне поверь.

— Я бы рад. — Сергей поправил сползшую на бок рацию. — Да только как?..

Разговаривая, они не забывали о своих обязанностях. Весь рассветный окоем, клубы холодного тумана, причудливое их смещение вдали... ничего не избегло зорких взглядов. Сергей чисто механически отметил раскачку деревьев левее, в стороне Ленинского проспекта... но через миг успокоился, сообразив, что это ветер. Ветер, больше ничего.

— ... разве вернешь... — докончил он в тот самый миг.

— Можно попробовать, — молвил Немо. Сергей сперва как-то пропустил фразу мимо ушей, но вот она до него дошла, и он страшно удивился.