Немецкая трагедия, 1914–1945. История одного неудавшегося национализма - Вадим Глушаков

Гитлеру в Мюнхен, чтобы сдать нацистам Чехословакию, но даже не подумал отправиться летом 1939 года в Москву, чтобы спасти мир. Он испытывал по отношению к коммунистам идиосинкразию, а потому говорить с ними был просто не в состоянии ни в прямом, ни в переносном смысле. Его старший брат Остин Чемберлен занимал пост министра иностранных дел Великобритании в 20-х годах и отличался ярой антикоммунистической и антисоветской риторикой. В 1927 году он разорвал дипломатические отношения с СССР, надеясь, что английскому примеру последуют другие страны Запада. В Советском Союзе это имя знали все от мала до велика, поскольку лозунг «Наш ответ Чемберлену» прочно вошел в советский фольклор.

Лучшей иллюстрацией хода мысли британских правящих кругов летом 1939 года, наверное, могут послужить слова Сталина от 7 сентября 1939 года: «Война идет между двумя группами капиталистических стран… Мы не прочь, чтобы они подрались хорошенько и ослабили друг друга». А вот еще одно высказывание Сталина того времени: «Коммунизм снова близок, как в 1919 году». Современные западные историки по какой-то причине не предоставляют широкой общественности аналогичные высказывания Чемберлена по этим вопросам, но ведь нет никаких сомнений в том, что они были, ведь британские правящие круги думали о том же и таким же точно образом. Все участники тех событий занимались одним и тем же делом – «реальной политикой». Чемберлен пытался стравить Германию с СССР, Сталин хотел столкнуть Германию с Великобританией. Гитлер на первом этапе обошел и Сталина, и Чемберлена. Лондон летом 1939 года загадывал куда дальше наступавшей осени. Англичане, вероятно, не так уж и стремились остановить Гитлера. Они мечтали его уничтожить. Проблема была не в Польше, проблема была в фюрере и в его планах покорить Европу. Чемберлен, безусловно, уже тогда понимал, что этот человек ни перед чем не остановится, с нацистами придется воевать, и главным станет вопрос, каким путем пойдет предстоящая война – на восток или на запад. А еще его сильно волновала «красная угроза». Ведь большевизм, как правые называли тогда всех левых, появился на европейской политической сцене в результате Первой мировой войны, точнее тех неимоверных страданий, которые она обрушила на головы широких народных масс. То, что в результате предстоящей мировой войны случится новый всплеск большевизма, не вызывало в британских консервативных правящих кругах никакого сомнения, потому как народу предстояли испытания куда более грандиозные, нежели лишения времен Первой мировой. Забегая несколько вперед, стоит заметить, что именно так летом 1945 года оно и случилось. На состоявшихся тогда в Англии парламентских выборах левые вынесли из власти правых с самым сокрушительным избирательным счетом за всю историю страны.

Остин Чемберлен, старший брат Невилла Чемберлена, был злейшим антикоммунистом Британии

Трехсторонние переговоры между Британией, Францией и СССР, продолжавшиеся с апреля по август 1939 года, шли очень вяло. Скорее, стороны использовали их в качестве инструмента давления на Германию, нежели реально пытались достичь договоренности. Не исключено, что переговаривающиеся стороны уже тогда пришли к пониманию неизбежности предстоящей войны, ведь по-другому покончить с нацистами уже не представлялось возможным. Все заявления Гитлера о Тысячелетнем рейхе больше никому не казались бредом сумасшедшего, превратившись в ужасающую европейскую реальность, изменить которую теперь можно было только силой оружия. Если в Лондоне и Москве посчитали, что война неизбежна, то главный вопрос летом 1939 года заключался в том, как ее правильно начать, – естественно, каждая сторона исходила в этом вопросе в первую очередь из собственных национальных интересов. Надвигалось страшное время, под кровавые жернова «реальной политики» одна за другой попали большинство стран Европы. Польша стала первой. Главные участники конфликта решили использовать ее в качестве испытательного военного полигона и передового политического плацдарма. Намерения Германии в отношении Польши были предельно ясными и современной исторической наукой четко описаны – расширение жизненного пространства. Намерения СССР в отношении Польши также очевидны и зафиксированы – вернуть утраченные в 1920 году территории и создать из них оборонительный буфер против Германии. О намерениях Великобритании касаемо Польши современные западные историки пишут мало, довольствуясь странным утверждением о том, что Англия и Франция после немецкого вторжения в Польшу начали «Странную войну». Других объяснений, кроме этих странных, практически никто не дает. Как так могло случиться, что в самый разгар «реальной политики» главный игрок на мировой геополитической сцене вел себя крайне парадоксально, то есть настолько нелогично, что объяснить его действия никто не может даже сегодня по прошествии стольких лет? Вероятно, это обусловлено противоречивостью этих действий в моральном плане всему тому, о чем Великобритания говорит по сей день. Мол, она единственная боролась в то время за свободу и демократию в мире, причем делала это чистыми руками. В действительности же все похоже на то, что Великобритания жестко преследовала свои национальные интересы, не брезгуя самыми грязными политическими средствами.

Советско-британско-французские и немецко-польские дипломатические переговоры шли все лето 1939 года и ни к чему не привели. Такой нелепый исход в столь важный момент можно объяснить разве что полным нежеланием сторон прийти к соглашению дипломатическим путем, поскольку главным для них был иной вариант разрешения противостояния – военный. Именно в этом вопросе – в военном – Германия с невиданным дотоле блеском переиграла всех своих оппонентов, чем перевернула баланс сил в Европе. На это ей понадобился всего месяц.

Договор о ненападении между Германией и Советским Союзом, более известный в западной историографии как пакт Молотова – Риббентропа, был заключен, казалось, молниеносно, все случилось в августе. В действительности подобные переговоры между двумя странами велись еще с 1936 года. Такое соглашение, вероятно, просто вытащили из дипломатического актива в тот момент, когда международная ситуация созрела для его использования. Вопрос заключается в том, как именно советское руководство намеревалось эту договоренность в реальности использовать? Вошли бы советские войска на территорию Польши и в каком качестве, если бы польская армия выдержала первый удар вермахта, а британско-французские войска нанесли Германии удар на западе, как подразумевалось их союзным договором? Иными словами, если бы разгорелась полномасштабная война между двумя группами капиталистических стран, как мечтал Сталин, вступил бы Советский Союз в этот конфликт, а если да, то когда и на чьей стороне? Ответ на этот вопрос до крайности прост: СССР, безусловно, ввязался бы в конфликт, выступил бы против Гитлера, а время своего присоединения к воюющим сторонам оттягивал бы до последнего момента, чтобы две группы капиталистических стран могли измотать себя как можно больше. Такому ходу исторической мысли имеется веское подтверждение. Когда 3 сентября 1939 года