Немецкая трагедия, 1914–1945. История одного неудавшегося национализма - Вадим Глушаков

ними дальше дело и незамедлительно сняли обоих с должности, заменив новым – послушным – правительством, которое до мая 1940 года заседало во Франции, а затем нашло убежище в Лондоне, где просуществовало до 1990 года. Юзеф Бек писал в Румынии идиотские мемуары, излагая свою версию случившегося. Там он и умер в 1944 году от туберкулеза. Эдвард Рыдз-Смиглы до декабря 1940 года пробыл в Румынии, затем бежал в Венгрию, откуда в октябре 1941 года пробрался в Польшу, чтобы вступить в движение сопротивления, как он утверждал, простым солдатом. Заседавшее в Лондоне польское правительство в изгнании категорически отказывалось иметь с Рыдз-Смиглы дело и запретило подпольщикам в Варшаве с ним контактировать. Вообще, все его перемещения под носом у немцев в Румынии, Венгрии и Польше, когда они с Беком оба находились под колпаком гестапо, по сегодняшний день остаются загадкой. Второго декабря 1941 года маршал умер в Польше от инфаркта. Смерть его также была странной, потому как, согласно некоторым источникам, его видели живым в 1942 году.

Немецкие войска, вторгшиеся в Польшу, делились на группу армий «Север», в которой насчитывалось 22 дивизии, и группу армий «Юг», состоявшую из 36 дивизий. В реальности основные боевые действия вели всего 14 немецких подвижных дивизий – 6 танковых и 8 моторизованных. Именно они устроили пресловутый блицкриг, остальные 40 с лишним пехотных дивизий вермахта шли пешком, следом за прорвавшимися танковыми частями, замыкая вокруг польских войск кольцо окружения. Надо отметить, что в этот момент у Германии на западе оставались лишь 23 дивизии. Им противостояли 110 французских дивизий и 5 первых высадившихся дивизий Британского экспедиционного корпуса. Также в Польше была задействована практически вся немецкая авиация, так что оставшиеся на западе 23 дивизии еще и не имели никакого прикрытия с воздуха. Польская армия насчитывала 39 пехотных дивизий и 16 бригад (в основном кавалерийских). Танков у поляков было приблизительно в четыре раза меньше, чем у немцев, и они в основном были распределены по пехотным дивизиям и кавалерийским бригадам. В войсках имелось лишь две моторизованные бригады, вот и весь польский броневой кулак. Однако не в малой численности танков заключалась главная проблема польской армии, а в их уровне. Танков как таковых было всего около 200 штук, приблизительно одна четверть от общего числа бронетехники. Остальное – это танкетки, вооруженные одним пулеметом. Правда, и в германской армии образца сентября 1939 года большую часть бронетехники составляли легкие танки T-1 и T-2, которые можно было классифицировать скорее как танкетки, нежели как танки. Особенно это касалось T-1 – машины, имевшей слабую броню и вооруженной двумя пулеметами. Всего вермахт задействовал почти 3 тысячи танков против 800 польских машин. Аналогичное соотношение сил наблюдалось и в авиации – почти 2,5 тысячи немецких самолетов действовали против около 600 польских – при этом немецкая авиатехника являлась на то время лучшей в мире.

Первого сентября 1939 года танковые части вермахта всего за несколько часов прорвали польскую оборону на южной границе и стремительно двинулись в глубь страны. Они как бы вспороли Польше мягкий незащищенный живот по всей ее ширине с запада на восток. От словацкой границы до Кракова было меньше 100 километров, до Львова – около 250 километров. Словацкая республика, марионеточное фашистско-клерикальное государство, приняла участие во вторжении на стороне Германии, отправив на фронт три дивизии, около 50 тысяч солдат и офицеров. Однако, главное, Словакия предоставила Германии в качестве плацдарма свою территорию, что и дало вермахту такую отличную возможность нанести Польше столь сильный удар «в живот». В качестве предлога для вступления в войну Братислава вспомнила Варшаве, как осенью 1938 года во время первого раздела Чехословакии Польша силой отобрала у нее несколько приграничных деревень на востоке страны. Маршал Рыдз-Смиглы потерял управление войсками уже к концу первого дня войны. Во-первых, служба связи в польской армии была одним из самых слабых ее мест. Во-вторых, немецкое командование приложило огромные усилия к тому, чтобы с самого начала уничтожить средства связи противника, используя для этого все имевшиеся возможности от авиации до диверсантов. На второй день боевых действий, получив те донесения, которые все же дошли до штаба армии, маршал Рыдз-Смиглы в присутствии других офицеров удрученно пробормотал нечто несвязное о том, что война проиграна. Он увидел, где и какой силы немцы нанесли свой главный удар – на юге, – там он не оставил для обороны страны практически никаких сил. О переброске воинских частей из состава стратегического резерва с северо-запада на юг страны не могло в тот момент идти и речи. Люфтваффе за день практически полностью остановило железнодорожное сообщение в западной части Польши, разбомбив основные железнодорожные узлы. Хаос в войсках был таким, что большинству польских резервных частей не удалось даже прийти на помощь Варшаве, когда через неделю над той нависла немецкая угроза. О том, чтобы идти на помощь Кракову или Львову, в те дни даже думать уже никто не стал.

Немецкое командование вовсе не собиралось воевать с основными польскими силами, сосредоточенными на северо-западе страны. Бронетанковые части вермахта, молниеносно прорвав на севере линию фронта, устремились в глубокий тыл противника, обходя его основные силы и избегая при этом крупных боестолкновений. Главное для них было уйти как можно дальше и как можно быстрее на восток, уничтожая при этом вражеские коммуникации. Немецкие танки рвались к Варшаве, справедливо полагая, что польская армия бросится спасать столицу. Так оно и вышло. Передовые части вермахта появились на окраинах города 8 сентября 1939 года, чем вызвали настоящий шок в Польше, и не только. Шокирован был весь мир. Немцев к этому моменту уже боялись во всех странах Европы, за исключением разве что тех государств, которые стали на фашистский путь развития. Тот факт, что вермахт оказался на подступах к Варшаве через неделю после начала войны, доказывал невероятное военное могущество Германии, о чем геббельсовская пропаганда неустанно и умело трубила по всему миру. В действительности немецкие танки на варшавских окраинах были наглым нацистским блефом. Взять крупный полуторамиллионный европейский город силами одной танковой дивизии было немыслимо. Последующие события стали лучшим тому доказательством. Варшава оборонялась три недели, почти до самого окончания войны. Однако свою задачу немецкие танкисты, столь стремительно дошедшие до Варшавы к 8 сентября, выполнили. Основные польские силы, сосредоточенные на северо-западе страны, оказались полностью деморализованными. Немцы были у них глубоко в тылу, уже у Варшавы. Польская армия к этому моменту технически еще не была полностью окружена, однако новости о Варшаве в сознании польских солдат, воюющих к