Дневник Гуантанамо - Мохаммед ульд Слахи

Но я думаю, что, когда начинаются пытки, все выходит из-под контроля. Пытки не гарантируют, что заключенный будет сотрудничать. Чтобы больше не страдать, заключенный должен угодить своему мучителю, даже неправдивыми и иногда запутывающими сведениями. Сортировка информации занимает слишком много времени. Опыт показывает, что пытки не способствуют исчезновению терактов и даже не уменьшают их количество: Египет, Алжир, Турция служат хорошими примерами. С другой стороны, спокойный разговор приводил к потрясающе хорошим результатам. После неудачного покушения на египетского президента в Аддис-Абебе правительство достигло соглашения о прекращении огня с «Аль-Гамаа аль-исламийя», и те впоследствии предпочли вступить в политическое сражение. И все же американцы многому научились у своих союзников, практикующих пытки, пока работали рука об руку.

Когда катер достиг побережья, Мистер Икс и его помощник вытащили меня и посадили, заставив скрестить ноги. Я стонал от невыносимой боли.

— Ах… Ах… Аллах… Аллах… Я же говорил тебе, не шути с нами, не правда ли? — сказал Мистер Икс, пародируя меня.

Я надеялся, что смогу перестать стонать, потому что джентльмены продолжали пародировать меня и богохульствовать. Тем не менее стонать было необходимо, потому что только так я мог дышать. Я не чувствовал ног, потому что цепи мешали крови приливать к рукам и ногам. Я был рад каждому удару, потому что так я мог поменять свое положение.

— Не двигайся, ублюдок! — сказал Мистер Икс, но иногда я не мог не пошевелиться. Это стоило любого удара.

— Мы ценим всех, кто работает с нами, спасибо, господа, — сказал «капитан Коллинз».

Я узнал его голос. Хоть он и обращался к своим арабским гостям, я понимал, что это фраза относилась ко мне больше, чем к кому-либо. Был вечер, и защитные очки не спасали меня от света прожекторов высокой мощности.

— Мы рады это слышать. Может, мы заберем его в Египет, он все расскажет, — сказал араб, чьего голоса я никогда не слышал, с сильным египетским акцентом.

Основываясь на его речи и голосе, а позже и на его действиях, я думаю, этому парню было около 30 лет. Было слышно, что его английский очень плохой, он часто неправильно произносил слова. Я слышал неясные разговоры тут и там, а потом ко мне подошли египтянин и еще один парень. Теперь они говорили со мной на арабском.

— Какой трус! Вы, парни, просите прав? Полагаю, вы их не получите, — сказал египтянин.

— В Иордании нам нужно около часа, чтобы такой трус рассказал нам совершенно все, — сказал иорданец.

Очевидно, он не знал, что я уже провел восемь месяцев в Иордании, и чуда не произошло.

— Мы заберем его в Египет, — сказал египтянин, обращаясь к «капитану Коллинзу».

— Возможно, позже, — сказал «капитан Коллинз».

— Бедные американцы! Они балуют этих уродов. Но теперь мы поработаем с ними, — сказал египтянин, теперь обращаясь ко мне на арабском.

Когда я услышал о Египте и передаче, мое сердце заколотилось. Я ненавидел бесконечный тур по всему миру, в который меня насильно отправили. Я на самом деле думал, что отправка меня в Египет возможна, потому что знал, как сильно я раздражаю американцев. Правительство заблуждалось и до сих пор заблуждается по поводу моего дела.

— Но ты ведь знаешь, что в этой области мы работаем вместе с американцами? — сказал египтянин. И он был прав: йеменские заключенные рассказывали, что их одновременно допрашивали иорданские и американские следователи, когда их схватили в Карачи и затем перевели в секретное место 11 сентября 2002 года[106].

После всех возможных угроз и оскорблений я перестал обращать внимание на пустую болтовню между арабами и их американскими коллегами и в какой-то момент углубился в свои мысли. Мне было стыдно, что моих единоверцев использовали для такой ужасной работы. Эту работу поручало государство, которое считается самым демократическим во всем мире, государство, которое «борется» с диктатурой и «сражается» за права человека. Как же правительство смеется над своим народом!

Что бы подумал среднестатистический американец, если бы он или она могли видеть, что делает их государство с людьми, которые не совершили никаких преступлений? Насколько стыдно мне было за своих арабских друзей, настолько я осознавал, что они точно не представляли собой среднестатистических арабов. Арабы — одни из лучших людей на планете, они чувственные, эмоциональные, щедрые, готовые пойти на жертвы, религиозные, милосердные и добродушные. Никто не заслуживает заниматься подобной работой, независимо от того, насколько он беден. Нет, мы намного выше этого! Если бы люди в арабском мире знали, что здесь происходит, они бы тут же возненавидели США, и обвинения в том, что США работают вместе с диктаторами в наших странах, подтвердились бы. У меня было чувство, а точнее, надежда, что эти люди не уйдут безнаказанными за свои преступления. Эта ситуация не заставила меня ненавидеть арабов или американцев, просто мне было жаль арабов. Какие же мы бедные!

Все эти мысли гуляли в моей голове и отвлекали меня от бессмысленных разговоров вокруг. Спустя примерно 40 минут, не могу сказать точнее, «капитан Коллинз» приказал арабам забрать меня. Двое парней схватили меня и, так как я не мог идти сам, потащили меня к катеру. Должно быть, я был совсем рядом с водой, потому что дорога до катера заняла мало времени. Я не знаю, посадили ли они меня в другой катер или просто на другое сиденье. Это было жестким и с прямой спинкой.

— Шевелись!

— Я не могу!

— Шевелись, ублюдок! — Они отдали этот приказ, зная, что мне слишком больно.

В конце концов, у меня шла кровь изо рта, лодыжек, запястий и, возможно, из носа, не могу сказать точно. Но команда хотела сохранить фактор ужаса и страха.

— Садись! — сказал египтянин, который говорил больше других.

Они тащили меня вниз, пока я не ударился о металл катера. Египтянин сел справа от меня, а иорданец слева.

— Как тебя зовут, ублюдок? — спросил египтянин.

— Мох-хам-мед! — ответил я.

Вообще я не мог разговаривать из-за того, что губы опухли, а рот сильно болел. Я был невероятно испуган. Обычно я не разговаривал, если кто-то бил меня. В Иордании, когда следователи били меня по лицу, я отказывался говорить, игнорируя все угрозы. Мне было очевидно, что настал новый этап в истории моих допросов. Мне было больно, как никогда раньше. Это уже был не я, и я уже никогда не стану прежним. Жирная черта была проведена между прошлым и будущим, когда Мистер Икс нанес свой первый удар.

— Он как ребенок! — правильно подметил египтянин, обращаясь к своему иорданскому коллеге.

Я немного согрелся, пока сидел между ними, хоть и ненадолго. Вместе с американцами они приготовили для меня длинную программу пыток.