Медленные пули - Аластер Рейнольдс

– Не стоит. Расскажите о третьем.

– Третий выбрал другой путь. Он решил разделить свое сознание на два потока, разделив и переставив части своей структуры. Один компонент продолжил поиски итогового понимания, другой отступил, приняв менее плотную форму, которой больше не грозил коллапс.

– Что случилось с компонентом, который продолжил поиски?

– Мы также можем предъявить тебе результаты, – с легкой насмешкой ответила Сущность.

– А другая половина? Как он смог сохранить достигнутый уровень понимания, если вернулся к более простой структуре?

– Никак. В этом-то и смысл.

– Я не улавливаю. Понимание требует определенного уровня сложности. Он не мог сохранить понимание, упростив свою структуру.

– Он и не сохранил. Но у него осталось воспоминание о том, что он все понял. Для него этого было достаточно.

– Всего лишь воспоминание?

– Именно. Истина мелькнула перед ним. Ему не требовалось удерживать в памяти все подробности этого мига – он и так знал, что видел ее.

– Это не понимание, – сердито сказал Джон. – Это грубое приближение, открытка вместо вида.

– Но это лучше, чем смерть. Существо, о котором мы говорим, казалось, было вполне довольно компромиссом.

– Думаете, я тоже буду доволен?

– Мы думаем, что тебе стоит хотя бы обдумать такую возможность.

– Обдумаю. Но мне нужно время.

– Сколько?

– Совсем немного.

– Хорошо, – ответила Сущность. – Но не думай об этом слишком напряженно.

Прошло намного меньше миллиона лет, прежде чем Джон сообщил Сущности, что желает последовать примеру третьего разумного существа, о котором они говорили. Он разделит свое сознание на два потока: один отправится навстречу итоговому пониманию, другой примет более простую и безопасную форму, принципиально неспособную перенять его нынешний уровень понимания. Для Джона процесс разделения был сложным и требовал осторожности, как и все трансформации, которые он претерпел до сих пор. Только употребив все мастерство Сущности, можно было осуществить изменение таким образом, чтобы он мог сохранить воспоминания, пусть даже его разум стал бы простым эскизом самого себя. И однако, шаг за шагом, все удалось сделать. Два Джона отличались и физически, и умственно: один по-прежнему балансировал на грани гравитационной аннигиляции, всего в одной мысли от выхода за грань, другой наблюдал за происходящим с безопасного расстояния.

Таким образом, Простой Джон наблюдал за коллапсом и гибелью более сложного себя. Это случилось столь же внезапно и бурно, как любая естественная звездная катастрофа в недавней галактической истории. В миг понимания он напряг свою структуру до предела. Где-то внутри его коллапсировали вещество и энергия, открыв ревущее окно в новый мир. Он достиг цели своих поисков.

И все же в последние наносекунды своего физического существования, прежде чем его затянуло за горизонт событий, откуда не поступает никакая информация, Сложный Джон сумел закодировать и передать прощальную волну гравитационной энергии, послание своей второй половине.

Сообщение было очень коротким. В нем говорилось: «Теперь я понимаю».

На этом все могло бы закончиться, но вскоре Простой Джон принял решение вернуться туда, откуда начал свои поиски. Теперь у него было воспоминание о мелькнувшем понимании, почти настолько же – как и обещала Сущность, несмотря на естественный скептицизм Джона – просветляющее, насколько и само понимание. В чем-то оно оказалось даже лучше, будучи маленьким и гладким, как драгоценный камень. Джон мог разглядывать его под разными углами, в отличие от иммерсивной громады самого переживания, из которой умело выжали воспоминание.

«Но для чего останавливаться? – спрашивал он себя. – Если можно вернуться к упрощенной структуре и сохранить воспоминания, почему бы не зайти дальше?

Почему бы не пройти обратно весь путь?»

Возвращение от грани понимания было долгим. По мере того как его лишали приобретенных способностей, необходимо было следить за тем, чтобы цепочка воспоминаний не прервалась. Приближаясь к тому, чтобы снова стать человеком, он сознавал, что хранит уже не воспоминание, а воспоминание о воспоминании о воспоминании… бледное слабое отражение и все же совершенно аутентичное. Оно по-прежнему казалось Джону настоящим, и теперь – когда его органический клеточный мозг упаковали обратно в тесную коробку черепа Homo sapiens – только это действительно имело значение.

И вот настала пора вернуться на Марс.

Марс к тому времени превратился в зелено-голубой шар, очень похожий на прежнюю Землю. За все это время возрожденная человеческая цивилизация не покинула пределов Солнечной системы, и – поскольку посещение Земли было под запретом – Марс оставался ее центром. Здесь жили шестнадцать миллионов человек, многие сбились в небольшие общины, разбросанные у пологих склонов горы Павлина. Расположенная глубоко внутри Марса решетка из искусственных черных дыр поддерживала на поверхности такую же силу тяжести, как на прежней Земле. Гигантские утопленные опоры не давали древнему ландшафту обрушиться. В морях кишела жизнь; воздух был густым и теплым, кругом летали насекомые и птицы.

Кое-что сохранилось с тех пор, как Джон покинул Марс. Спиральная желтая дорога, например, по-прежнему вилась по горе Павлина, до самой вершины, и паломники совершали по ней долгое, но не слишком трудное восхождение, то и дело останавливаясь в подвесных кафе и хостелах. Исповедуя разные верования, все они, однако, вспоминали о Джоне тем или иным образом; во многих священных текстах говорилось о том дне, когда он вернется на Марс. Для этого на вершине вулкана оставили гладкую круглую площадку. Монахи подметали ее большими метлами. Паломники заходили на площадку, но жались к ее краю.

Джон, вновь ставший человеком, спустился с неба в люльке из инопланетных сил. Был день, но никто не видел его прибытия. Сущность создала вокруг него барьер невидимости – издалека он казался лишь столбом теплого воздуха, пейзаж за которым немного дрожал, словно мираж.

– Ты уверен, что готов к этому? – спросила Сущность. – Тебя не было очень долго. Возможно, им будет нелегко принять твое возвращение.

Джон поправил на переносице очки в форме звезд, которые выбрал для своего возвращения на Марс.

– Рано или поздно они привыкнут ко мне.

– Они будут ожидать слов мудрости. Не дождутся и будут разочарованы. «Теперь я понимаю» вряд ли их устроит.

– Переживут как-нибудь.

– Возможно, тебе стоит выдать кое-какие безвредные банальности. Пусть продолжают теряться в догадках. Мы можем предложить пару вариантов, если хочешь: у нас есть немалый опыт.

– Все будет хорошо. Я не собираюсь вдаваться в подробности. Пришел, увидел, отступил. Но я видел это и помню, что видел это. Мне кажется, во всем этом есть смысл.