Призраки не лгут - Ларс Кеплер

— Я еще выйду на связь, — сказал он, и машина проехала по остаткам старой покрышки.

Длинный изогнутый туннель уводил вниз, мимо пролетали бетонные стены, освещенные оранжевыми лампами.

— Езжай быстрее, — попросила Викки и вцепилась в бардачок, словно боясь, что они во что-нибудь врежутся.

Свет фонарей мелькал по ее бледному грязному лицу, как лучи стробоскопа.

— Я сказала, что верну вдвойне, если он добудет деньги и паспорт… Он обещал, что Данте вернется домой, к маме… и я поверила ему, понимаешь ты, после всего, что он со мной сделал…

Викки стукнула себя кулачком по лбу.

— Ну как можно быть такой идиоткой, — тихо сказала она. — Он треснул меня трубой и запер. Какая же я дура. Лучше б мне сдохнуть…

На другой стороне канала Хаммарбюледен они проскочили под виадуком Нюнесвеген и объехали Глобен. Возле футбольного стадиона, словно грязно-белое небесное тело, виднелась арена.

Сразу за торговым комплексом начались невысокие удобные дома. Наконец Йона с Викки въехали в промышленный район. Возле нежилых построек стояли припаркованные прицепы. Вдалеке, над обоими рядами дороги, виднелась неоновая вывеска; на красном фоне белоснежными буквами значилось: скотобойни.

Шлагбаумы были подняты, и машина, стуча колесами, въехала на территорию скотобоен.

— Куда теперь? — спросил Йона, когда они проезжали мимо серого склада.

Викки, кусая губы, бездумно огляделась и ответила:

— Не знаю.

Небо потемнело, но в лабиринтах промышленной зоны зажглись вывески и фонари. Дневные дела завершились, но далеко, где-то на перпендикулярной улице, скрежетал кран, поднимая на платформу голубой контейнер.

Йона проехал мимо грязного строения с погнутой рекламой стейков, мимо зеленых металлических сооружений с облезлой железной оградой.

Миновали желтое кирпичное здание с грузовыми помостами и ржавыми контейнерами, обогнули главный разделочный цех.

Вокруг не было ни души.

Свернули на улицу потемнее. Большие круглые воздуховоды, мусорные баки, старые магазинные клети для товара…

На парковке, под щитом, гласившим «Лучшая колбаса для тебя», стоял фургон с лакированным порнографическим изображением на боку.

Машина с грохотом проехала по косой решетке стока. Йона свернул налево, объехав изогнутые перила. Несколько чаек снялись со штабеля деревянных поддонов.

— Вон! Вот та машина! — закричала Викки. — Это его… И дом я узнала. Они там, внутри.

Перед большим красновато-коричневым домом с грязными окнами и металлическими жалюзи стоял черный фургон с флагом какого-то американского южного штата на заднем стекле. Через дорогу припарковались вдоль тротуара четыре легковые машины. Йона проехал мимо, свернул налево и остановил машину возле какого-то кирпичного дома. На трех флагштоках трепетали вымпелы с эмблемами предприятий. Комиссар молча взял ключ, расстегнул наручники на одной руке Викки и, прежде чем вылезти из машины, приковал девочку к рулю. Викки посмотрела на него, но не стала протестовать.

В ветровое окно она видела, как комиссар бежит в свете фонаря. Дул сильный ветер, в воздухе носились песок и обрывки тряпок.

Между строениями тянулся узкий переулок — грузовые помосты, железные лестницы и контейнеры для отбросов.

Йона дошел до двери, которую ему указала Викки, обернулся, оглядел пустынный район. Вдалеке автопогрузчик, описав круг, подъехал к похожему на ангар строению.

Йона поднялся по железной лестнице, открыл дверь и вступил в коридор; стуча каблуками по линолеуму, он молча миновал три кабинета с хлипкими стенами. В белом горшке с керамзитом «росло» лимонное деревце из пыльной пластмассы. Между ветками застряли остатки новогодней мишуры. На стене висела в рамке лицензия, выданная в 1943 году Стокгольмским Кризисным комитетом.

На металлической двери в конце коридора красовались заламинированные правила гигиены. Прямо над правилами кто-то приписал: «Отдел по работе с херами». Йона чуть приоткрыл дверь, прислушался; вдалеке звучали чьи-то голоса.

Йона осторожно заглянул в конвейерный цех: разделка, автоматизированный обмер и последующий захват разрубленных надвое туш. Слабо поблескивали желтые плиты пола, длинные рабочие столы из нержавеющей стали. Из-под крышки мусорного бака свисал окровавленный клеенчатый халат.

Комиссар беззвучно вытащил оружие и ощутил тупое потягивание в сердце, вдохнув запах оружейной смазки.

Сжимая пистолет, Йона скользнул в цех, пригибаясь и прячась за большими машинами; в воздухе ощущался сладковатый запах вымытого пола и резиновых ковриков. Комиссар вдруг сообразил, что так и не сообщил оператору диспетчерской точный адрес. Подкрепление, наверное, уже прибыло в район скотобоен, но прежде чем полицейские найдут Викки, может пройти много времени.

В голове вдруг мелькнуло воспоминание — внезапное, безжалостное. Секунды, когда решается наша жизнь, в памяти совмещаются, накладываются друг на друга. Йоне одиннадцать лет; директор вызвал его из класса в коридор и, рассказывая о случившемся, не может сдержать слез.

Отец Йоны был патрульным полицейским и погиб при исполнении, войдя в квартиру, где ему выстрелили в спину. В нарушение всех правил, отец действовал в одиночку.

А теперь у самого Йоны не было времени ждать подкрепления.

С рельсов на потолке свисали пневматические приспособления, оттягивающие лопатки из туш; их покрывал грязный полиэтилен.

Комиссар беззвучно двинулся вперед, и голоса стали слышнее.

— Нет, пусть сначала проснется, — тяжело и хрипло произнес какой-то мужчина.

— Придется немного подождать.

Йона узнал голос Тобиаса — с наивными мальчишечьими интонациями.

— О чем ты вообще думал, идиот? — спросил другой мужчина.

— О том, чтоб он вел себя тихо, — примирительно ответил Тобиас.

— Да он считай что умер, — сказал хриплый. — Сначала я должен убедиться, что с ним все нормально. Тогда заплачу.

— Подождем еще пару минут, — сказал третий; его голос был серьезен.

Йона пробежал вперед еще немного и, оказавшись в конце машинного ряда, вдруг увидел Данте. Тот лежал на сером одеяле, расстеленном на полу. Измятая голубая кофта и синие брюки, маленькие кроссовки; вялое личико умыто, но волосы и руки — грязные.

Возле мальчика стоял мужчина в кожаном жилете и с огромным животом. Пот ручьем тек по его лицу; мужчина нетерпеливо топтался на месте, дергал себя за светлую бороду и раздраженно вздыхал.

На Йону что-то брызнуло. Шланг был закрыт некрепко. Вода капала и стекала по плитам пола к стоку.