Холодный город - Холли Блэк

– Целься в меня из арбалета, и будем надеяться, все решат, что я пленница, которую ты ведешь в подвал.

Можно представить, каково было жить с Люсьеном, если все оружие в комнате Элизабет предназначалось, чтобы убивать других вампиров. Наверное, когда камеры выключены, это место выглядит совсем не так, как по телевизору.

И тут Тана, к своему ужасу, с отчетливо поняла, куда именно направится Перл, как только окажется в Холодном городе. Она пойдет к Люсьену. Это же был ее любимый вампир, кумир и знаменитость, и она сто раз говорила, что хочет оказаться в телевизоре. Тана закрыла глаза и впервые с тех пор, как проснулась среди трупов на ферме Лэнса, с того момента, как клык вампира оцарапал ее ногу, попрощалась с надеждой вернуться домой. Может быть, она успеет найти Перл вовремя и отдать ей метку, но для самой Таны обратного пути больше нет.

Вопрос только в том, что она успеет сделать перед смертью.

Марисоль оценивающе посмотрела на Тану, как будто в ее облике что-то изменилось. Нахмурившись, она подошла к двери и повернула ручку. Тана вслед за ней стала босиком спускаться по лестнице.

Запах крови и пота ударил ей в нос; он усилился, когда дверь в подвал открылась. Никто не обращал на них внимания. Марисоль крепко схватила Тану за руку.

– Веди себя как пленница, – сказала вампирша, подталкивая ее вперед и приставив к спине арбалет. Стрела впивалась в кожу как-то уж очень сильно…

Внизу были видны клетки, освещенные тусклым светом лампы, свисавшей с потолка. Валентина сидела у дальней стены, рядом с парнем без рубашки в грязных белых брюках с подтяжками и темноволосой девушкой; с ней Тана уже говорила. Они с трудом поднялись на ноги. Валентина вцепилась в решетку и, щурясь, вглядывалась в темноту. Тана же видела все отчетливо. Она слышала, как быстрее забились сердца пленников, слышала шум теплой крови, который вторгся в ее сознание. Она вспомнила толпу, которая стояла когда-то давно перед Габриэлем, всех, кого он укусил тогда в бывшем театре, и задумалась, возможно ли вообще утолить терзающий ее голод?

– Тана, ты нашла ее! – сказала Валентина, глядя на Марисоль. – Это она! Как ты…

– Это мать Джеймсона, – быстро сказала Тана, не обращая внимания на красную пелену перед глазами и частые удары своего сердца. – И она поможет нам выбраться.

Марисоль нахмурилась, явно не понимая, почему Тана так подчеркнула слово «мать». Валентина смотрела на Марисоль, не в силах отвести взгляд.

Тана опустилась на колени и вставила ключ в замок. Тот повернулся с громким металлическим щелчком.

– Эй, – произнес один из пленников, парень со впалой грудью, – что ты делаешь? Ты не должна это делать!

Тана непослушными пальцами вставила в замочную скважину второй ключ. В этот момент на лестнице раздались шаги.

– Кто здесь? – крикнул охранник. – Что тут происходит?

– Они нас выпускают, – крикнула одна из девушек, прежде чем Валентина успела закрыть ей рот.

Тана прижалась к стене и стиснула рукоятку длинного деревянного кинжала. Она представила, как вонзит нож в тело охранника, если тот спустится вниз, как проткнет его сердце. Одолеть Полночь было непросто, но Тана вспомнила второго вампира, которого убила на этом же самом месте, и поняла, что вряд ли это будет сложнее. Она обнажила зубы в немом оскале.

Марисоль посмотрела наверх, откинула волосы и улыбнулась.

– Я хочу вывести нескольких пленников на задний двор и помыть их из шланга. Ты же не думаешь, что Люсьен подаст гостям грязное угощение?

Тана посмотрела на Марисоль. Та великолепно умела притворяться. Интересно, что заставило ее бросить сына много лет назад? Она боялась, что убьет его? Сделает его вампиром? Или дело в том, что пить кровь и забыть обо всем остальном было проще всего?

«У меня есть подруга, которая живет в доме Люсьена», – сказал Джеймсон. Он ни разу не назвал ее матерью. Ни разу, даже в записке, когда просил Тану ей доверять.

«Они не люди, – напомнила себе Тана. – И я тоже теперь не совсем человек».

Охранник, видимо, поверил Марисоль, но сделал еще шаг вперед:

– Тебе помочь?

Тана приготовилась броситься на него. Все ее внимание было теперь сосредоточено на точке сбоку от грудины: там, где находится сердце.

– Нет, – ответила Марисоль. – Лучше помоги найти место, где можно будет подать угощение. Диваны или, не знаю, достаточно длинный стол, чтобы их положить.

– Ага, ладно, – сказал он. – Но надо будет убраться отсюда до того, как появится Паук. Люсьен хочет, чтобы тут остались только слуги и пара охранников. За камеры будет отвечать Чарльз. Так что если хочешь их подготовить, у тебя не так уж много времени.

– Время – единственное, чего у нас предостаточно, – пожала плечами Марисоль.

– Как знаешь, – сказал охранник, и Тана услышала его удаляющиеся шаги. «Только слуги и пара охранников»? Люсьен обещал Габриэлю, что его люди будут здесь и нападут на Corps des Tènébres Паука. Он не просто лгал – судя по всему, все в доме знали, что он готовится предать Габриэля. Даже Марисоль это знала.

Тане захотелось вонзить деревянный нож в сердце Люсьену и посмотреть, как из раны потечет темно-синяя кровь. Как же предупредить Габриэля?

И о чем он думает, позволяя Люсьену заковать его в цепи и снова бросить под ноги монстру, который пытал его целых десять лет? Он думает, что теперь ему нечего бояться? Верит, что безумие позволит ему все преодолеть? Неужели его разум настолько затуманен стихами и эфемерными планами, что в нем не осталось места для сомнений?

Нужно предупредить Габриэля до того, как Паук окажется здесь, до того, как станет слишком поздно.

Марисоль повернула второй ключ, распахнула дверь и, обнажив в улыбке клыки, спросила:

– Вы ведь пойдете со мной, как хорошие мальчики и девочки, да?

Люди переглядывались мутными глазами.

– Давайте, – сказала Марисоль. – Ту историю я придумала для злого дяди-охранника. Но побег можно будет считать удачным, только когда вы все окажетесь снаружи. Вы же хотите пойти со мной?

– Нет, – отступил назад один из заключенных, худой парень с торчащими ребрами и бледно-желтыми, почти прозрачными глазами. – Я знал, что ты врешь. Люсьен заботится о нас. Мы зарабатываем себе бессмертие.

Марисоль пожала худыми плечами и улыбнулась Тане:

– Наше дело было предложить. Больше тут ничего не сделаешь.

Тана схватила вампиршу за холодное плечо.

– Нет, погоди, – она повернулась к парню. – Пожалуйста, прошу тебя, пойдем с нами. Это же тюрьма! Неужели ты не понимаешь, что Люсьен никогда…

– Замолчи, – сказал худой, сложив руки на груди.

– Оставь их, – ухмыльнулась Марисоль. – Они уже приняли решение.