Розовый костюм - Николь Келби

– Довольно с нас печалей.

Патрик удивленно посмотрел на нее поверх газеты. Очки, которые он надевал для чтения, сидели на самом кончике носа.

– В воскресенье мы отправляемся в «Фридомленд», – сказала Кейт. – Я подберу волосы наверх и надену розовую шляпу-коробочку и розовый костюм. И буду все время улыбаться. Это напомнит всем о лучших временах.

Патрик подул на чай, желая немного его остудить. Подумал. Потом сказал:

– Ну что ж, прекрасная идея, миссис Харрис! Пожалуй, мы дадим ей ход.

Они вывели из гаража «Роуз»; Патрик опустил верх. Маленький Майк, устроившись на заднем сиденье, все время смеялся, и Патрик уверенно заявил, что мальчик наверняка наслаждается редкостной «олдсмобильностью» «Роуз». И Кейт, до сих пор толком не понимая, что именно означает слово «олдсмобильность», тоже весело рассмеялась.

И они поехали. И, когда они проезжали по Бродвею, прохожие махали им рукой. И Кейт тоже махала в ответ – она не раз видела, как это делает Супруга П. Ей казалось, что это абсолютно королевский жест; во всяком случае, именно так махала рукой королева Великобритании в день коронации. Собственно, это было лишь легкое, сдержанное движение кисти – это движение таило в себе все многочисленные королевские привилегии и отнюдь не предполагало излишнего возбуждения. Кейт легко научилась его копировать.

– Наверное, все дело в перчатках, – предположил Патрик. – Белые перчатки уже придают тебе роскошный вид.

Утро было сухое и теплое. Патрик выбрал самый долгий путь к парку развлечений. Для этого пришлось несколько раз проехать туда-сюда по Бродвею, прежде чем действительно покинуть знакомые кварталы. На улицах было так много знакомых прихожан, которые улыбались им и махали рукой, что Патрику никак не хотелось оттуда уезжать – так бы и ездил по Бродвею взад-вперед.

– Может, с возвращением домой стоит подождать до Дня благодарения? – сказал Патрик. – Вдруг дела снова хорошо пойдут?

– Ну что, еще разок прокатимся? – предложила Кейт.

– Конечно, – тут же согласился он.

Оба прекрасно понимали, что дела уже никогда не пойдут так хорошо, как прежде. Во всяком случае, если торговля и возобновится, то не на том уровне, какой им нужен. Через три месяца их уже здесь не будет. И «Роуз» продана. Но пока что, в этот августовский день, они еще считались американцами. И у них был розовый костюм.

Парку «Фридомленд» исполнилось всего три года. Его создателем и владельцем был тот же человек, который участвовал в создании Диснейленда, но этот парк оказался, пожалуй, даже больше и лучше; его строительство обошлось в ошеломительную сумму: двадцать один миллион долларов. Кейт не помнила имени этого человека, но читала в газете «Пост», что у него были неприятности, потому что он построил парк без одобрения мистера Уолта[65], используя все диснеевские штучки, изобретения и, по всей видимости, часть его денег.

Территория парка «Фридомленд» была гораздо больше, чем когда-либо мог мечтать создатель Диснейленда. Только протяженность тамошних рек, озер и ручьев равнялась тринадцати километрам. А Великие озера вмещали больше сорока трех миллионов литров воды. Там было почти пятьсот тысяч метров улиц, десять километров железнодорожных путей и пятьдесят тысяч деревьев. На стоянках парка могли разместиться десять тысяч машин. В один день парк могло посетить более девяноста тысяч людей. В путеводителе по парку было восемнадцать страниц и еще цветная карта в полный разворот, на которой дополнительно были указаны комнаты отдыха – это Кейт сразу оценила – и особенности семи различных зон огромного парка, общая площадь которого была четыреста акров.

Пробки на подступах к парку оказались поистине впечатляющими, и «Роуз» тоже вскоре в них застряла. Целый час они двигались со скоростью два с половиной сантиметра в минуту, и Патрик даже на некоторое время остановился на обочине, чтобы полюбоваться этим невероятным затором.

– Тут машин больше, чем во всей Ирландии!

– Потому что это Америка, – сказала Кейт.

Парковка стоила пятьдесят центов, но дежурный махнул им рукой: проезжайте.

– Платить не нужно, – крикнул он. – Мы очень рады вас видеть, миссис К.!

Кейт, понимая, что человек принял ее за Супругу П., постаралась, чтобы приветственный взмах рукой в белой перчатке был адресован именно ему.

– Очень вам благодарна, – сказала она почти шепотом, в точности как Супруга П.

И это было только начало.

В парке – и на улицах старого Нью-Йорка, и перед миниатюрной копией универмага «Мейси», и на буксирах в заливе, и на митинге суфражисток, который был прерван ограблением маленького старого нью-йоркского банка, и даже в вагоне старинного трамвая-конки, влекомого одной-единственной лошадью – все, прямо-таки невероятное количество людей, выражали желание сфотографироваться с Кейт. Естественно, в итоге она и впрямь начала и улыбаться, и держаться, и говорить, как Супруга П.

– Они, должно быть, думают, что я здесь работаю, – сказала Кейт Патрику.

– А может, им просто нравятся красивые женщины?

Когда мимо них по главной улице проходил парад, оркестранты приветственно кивали Кейт, и она махала им рукой. Потом какой-то полицейский помог ей взобраться на медленно едущую платформу, на которой стоял макет Белого дома, и она стала махать уже оттуда, а Патрик и Маленький Майк бежали сзади и смеялись.

Кейт в розовом костюме и шляпке-коробочке все продолжала махать рукой, проезжая сквозь пожар в Чикаго, где высоченные языки пламени, как ни странно, ничуть не испугали Маленького Майка. Впрочем, не испугала его и бешеная скачка торнадо, заставлявшего дома плясать, как танцоров на балу. А Кейт все махала рукой – несколько часов подряд.

К тому времени, как они добрались до железнодорожного вокзала в Санта-Фе, откуда на поезде № 3, следующем из Монсона, доехали прямиком до Сан-Франциско 1906 года, Кейт уже настолько устала махать, что хотела перестать, но все продолжали ее приветствовать, так что и ей ничего не оставалось, как продолжать махать в ответ.

В Чайнатауне они ели замечательную китайскую еду из рубленого сельдерея, жареной лапши и крошечных розовых креветок – Кейт таких мелких никогда не видела. Она ела и между глотками махала рукой. И во время землетрясения в Сан-Франциско, когда город сперва был полностью разрушен, а потом на глазах у изумленных зрителей восстал из праха, став прежним, Кейт продолжала махать рукой.

Когда они отправились в получасовое путешествие по красивейшим местам сельской Новой Англии в старом, 1920-х годов, «Форде Т», где мимо них проплывали виноградники и звенящие ручьи, а потом совершили круиз по Великим озерам на «Канадце», огромном колесном пароходе, Кейт все продолжала позировать для тех, кто желал ее сфотографировать. На каком-то этапе пути она осмелела настолько, что начала раздавать автографы – писать она старалась тем почерком, который столько раз видела на рисунках, присланных в «Chez Ninon» из Белого дома.