Война - Ираклий Берг

отсюда война (как минимум дипломатический кризис) не взволновали того совершенно. Убежденный, что имеет дело с человеком имевшим строгие инструкции полномочного посла, а значит самого государя, Лазарев не сразу поверил своим ушам. Он расчитывал заручиться согласием, а в самом худшем случае думал отстаивать позицию сколь можно долго перед лицом своей совести (требующей отправить на дно всех кто вздумал вставать на пути), попытаться аппелировать к позиции турции и только в крайнем безвыходном случае с сожалением отступить перед соображениями высшего порядка об осторожности и интересах государства. Если окажется, конечно, что на руках у дипломата серьёзные бумаги от министра или самого… а тут такое!

Боясь спугнуть удачу, вице-адмирал сразу согласился на участие дипломата. Далее последовало совещание в более широком формате, с капитанами кораблей и командованием пехотной бригады, но главное уже решилось. Столкновению быть.

Решено было совместить действия на суше с действиями на море. Иначе и быть не могло. Ночные переходы чрезвычайно опасны для кораблей, но откладывать казалось худшим ввариантом. До противника было всего миль десять, но подобраться следовало аккуратно. На случай встречи с брандерами, поскольку враг мог догадаться о замысле, а то и просто ожидать, вперёд направлялись четыре фрегата и несколько шхун. У фрегатов было ещё второе задание — доставить морские батальоны на левый берег поближе к египтянам занявшим форты, ведь требовать от моряков марша в полтора десятка вёрст значило понизить их боеспособность. Было и третье — поддержать огнём пушек штурмовые действия. Касаемо пехотной бригады, то здесь решили не мудрствовать, а поднять солдат и ночным маршем отправить на юг по правому берегу. Пехота ногами ходит? Вот пускай и идёт. Основные силы флота, линейные корабли, планировалось вывести на линию боя с рассветом, когда станет ясно что вышло из всего предыдущего.

* * *

Морякам везло. Переход и сумбурная высадка получились успешными. Кум-Калеси, небольшой форт с азиатской стороны берега, был слабо приспособлен к обороне со стороны моря и очень плохо со стороны суши. Тем не менее, это было фортификационное укрепление и следовало отнестись к задаче ответственно.

Первый полубатальон смог подойти почти к самому форту, когда пришлось спешно отходить. Фрегаты начали бомбардировку укреплений и можно было попасть под свои же ядра.

— Пятый! — крикнул Безобразов, напряжённо вглядываясь в темноту. — Пошли!

— Вперёд, братцы, вперёд! — поддержал Метлин. По уговору два корабля должны были дать пять залпов всем бортом каждый, после чего взять паузу. Тогда батальоны должны были попытать счастье штурма. В случае неудачи отступить и по сигналу ждать новых обстрелов, но уже в десять залпов.

Темнота усилилась и пробираться приходилось едва не на ощупь. Пётр сам вёл нестройную колонну, чтобы не сказать толпу. Перед самой целью (в форте что-то горело и тем давало ориентир) перед ним возникла человеческая фигура, в которую Безобразов сразу выстрелил.

— Ура, братцы! — закричал Метлин. Моряки ответили дружным рёвом.

Ворваться внутрь оказалось легко. Форт был по сути укрепленной с двух сторон батареей, с высотой каменной кладки в полтора человеческих роста. Для привыкших к работе с парусами в непогоду моряков не составило труда вскарабкаться наверх помогая друг другу.

Пётр одним из первых спрыгнул внутрь. Сколько впереди ждало врагов он не знал, а задуматься было некогда. Ударив прикладом бежавшего к нему с чем-то в руках врага, он отбросил мушкет и выхватил абордажный тесак.

Ночная бойня в Кум-Калеси стала резней едва начавшись. Иного и быть не могло в ситуации распада боя на множество малых схваток в условиях темноты. Чувства людей обострились, кто свой и кто не свой определялось часто по наитию в доли секунды, и сразу в противника шёл удар. Никакое мастерство тут не выручало, когда в любое мгновение из темноты вынырнувший враг мог всадить лезвие в бок или раскроить голову. Спасение было одно — как можно скорее перебить всех чужаков.

Пётр ужом вертелся, сам не зная сколько людей он зарезал. Ему везло, а может не везло встречавшимся ему египтянам. Краем сознания он слышал знакомые уже звуки залповой стрельбы и понял, что начался штурм Седуль-Бахра, укрепления по ту сторону пролива. Значит, пехотная бригада подошла.

Пожелав мысленно солдатам удачи, он прислушался. Что-то ему не нравилось, что-то было неправильно. Внезапно он понял.

«Барабаны! Какие здесь ещё барабаны?!» — ударила мысль. Безобразов рванулся в направлении откуда шёл звук. Добежав до стены, он вскочил на неё по лесенке и застыл поражённый увиденным. Там, в менее версты от него, находился лагерь египтян, по числу костров не менее полкового. Азиатский берег был вообще повыше европейского, но здесь уходил от берега резко вниз, полностью закрывая обзор со стороны воды. В этой низине и устроился враг. Теперь, пробужденный нападением на крепость, он строился в боевые порядки.

Глава 28

Сражение у Кютахьи. Степан. POV

Казаки развернулись лавой шириной версты две. Для этого пришлось взять сильно влево при подходе к турецкому лагерю. Там уходило далеко почти ровное поле, идеально подходящее для осуществления замысла.

Лихие дети Дона на этот раз не скрывались. Наоборот — задача заключалась в создании наибольшего шума. С истошными дикими воплями казаки накатывались по направлению к туркам.

— Вы должны их поднять по тревоге, — наказывал генерал, — больше крика и пыли как вы умеете. Паша должен успеть вывести войско. Хотя бы конницу. Тут и мы подоспеем. Тогда отходите за пехоту под прикрытие артиллерии.

Николай Николаевич собирался наступать прямо с марша. Чтобы не мучить солдат перед боем, его корпус (в отряде числилась едва дивизия, но Муравьёв даже мысленно величал его корпусом) устроился на ночлег в шести верстах от цели. Пройти это расстояние не составляло труда, и сил на бой должно было остаться с избытком. Казаки отвечали не только за разведку, но и контразведку, выглядывая ночью в дозорах шпионов. С утра казачий полк собрался и ушёл вперёд, имея целью проведение отвлекающего маневра. Сам генерал вёл пешие полки, стянув всю имеющуюся артиллерию едва не в авангард. План на баталию, родившийся в его голове, был очень прост и сложен одновременно. Расчёт строился на невозможности противника отступить не дав сражения. Здесь на помощь приходил политический