Война - Ираклий Берг

понял Безобразов, с которым он при случае затеял разговор.

— То есть как? Штыковому…

— Зачем? Мы не французы ведь какие, природные русаки. Или нет? — Сощурился Пётр.

— Да ведь надобно учить как фузеей колоть, отбивать удары и выпады противника.

— Всех учат одному удару, ваше сиятельство. К чему излишества? Наш крестьянин право от лево с трудом отличает. Забивать ему голову?

— Одному удару? — выхватил главное Степан, чувствующий как пот проступает на лбу. Вот так штука — нет штыкового боя! Этого быть не могло в его понимании.

— Одному удару. Можно окрестить сие боем, конечно, но у вас о чем-то ином видение, ваше сиятельство. Будто фехтование. Как представляете себе? Главное, чтобы наш Иван не размахивал мушкетом как коромыслом. Этому, пожалуйста, учат. Своих покалечит иначе.

— Но вы сказали, что учат удару?

— Верно. Он прост и секрета нет. Нужно воткнуть штык, или штыки, в живот неприятелю, затем опустить приклад.

— Как?

Безобразов взял подходящую палку (дело происходило в посольстве) и показал как словно держит ружьё.

— Вот так. Я здесь, передо мной супостат. Колю сверху вниз. — показал он движение. — В живот. Затем резко, наваливаясь весом, опускаю приклад, а штык в брюхе поднимается вверх. И всё. Выдернул, колешь следующего. Если вас не закололи к тому времени. Похоже на то как сено вилами поднимают. Не так высоко, конечно. Хотя, бывает, и на вес кого наш богатырь поднимет. Но редко.

— Так просто?

— Зачем усложнять? — повторил Безобразов. — Люди простые, им не сложностей. Это французы любят глупости. У них я видел уколы в грудь и в лицо и в шею. Ну и как? Помогли им эти экзерсисы? Нашим мужикам не к чему. Только портить, ваше сиятельство.

— Допустим, — вынужденно согласился Степан. — Но как быть с кавалерией? Коня на штык и чудо-богатырь не осилит. Что с вами, Пётр Романович?

Безобразов, решив, что над ним насмехаются, слегка покраснел и ничего не ответил. Дернув головой, будто стесняет шею воротник, он отошёл.

Барабаны били без передышки. Турки наконец поняли, что неверные гяуры не собираются бежать при взгляде на великолепие воинов Аллаха, и вдруг вся масса конницы стала приближаться.

— Идут!

Время для Степана как замерло, звуки пропали. Он вдруг отчетливо увидел себя со стороны, человеком случайно оказавшимся на съёмках исторического кинофильма. Степан сморгнул и всё вернулось.

Подвели лошадей. Денщик помог вскочить в седло его сиятельству. Степан вдруг подумал, что не помнит как того зовут, хотя прислуживал денщик ему весь поход. Категорически не любящий делить людей на сорта и видящий в том отличие свое от окружающих, сын Помпеевич не заметил как невольно принял общие правила.

«Вот черт! Всех сотников вызубрил, а собственного денщика имени не запомнил. И спросить неудобно».

Решающий навал турок прошёл столь же быстро как и все предыдущие, но несколько с иным результатом. Пушки замолчали, несколько минут с позиций русских не было произведено ни одного выстрела. Улюлюкающая орда всадников быстро увеличивалась в размере по мере сближения. Степан смог ясно разглядеть их.

— Красиво! — вырвалось у него.

Пушкари перезаряжали орудия на картечь, забавно копошась, что и вызвало паузу. По завершению, ударили разом. Эффект вышел сокрушительным. Конницу, едва не доскакавшей сотри шагов до пехотных батальонов, буквально сносило. Османы остановились. Нападение было разрушено одним единственным залпом, но каким!

— Вот это да, — прошептал Степан, видя количество павших и бьющихся в агонии лошадей. — Это не «рота, залпом, пли!». Вот это действительно царица полей.

Османы попятились, дернувшись в обратную сторону. Артиллеристы, тем временем, вновь зарядили орудия и новый залп картечи ударил в спины поклонникам Магомета.

— М-да. — заметил себе тихо сын Помпеевич. — Как говорил незабвенный Василий Иванович разрубленному каратисту: что же ты с голой пяткой, да на красного командира?

— Вперёд! — рявкнул Кондратий. Казаки бросились в атаку на отступающих, крича при этом не менее истошно, чем ранее турки.

«Храбро настигнув противника, — продолжил мысленно Степан свой репортаж, наши молодецкие войска молодецким ударом опрокинули по-молодецки турок и…и… оказались молодцами!» — припомнил он статью в официальной газете, в которой от слова «молодецкие» к концу прочтения у него задергался глаз.

«Никто не берег живота своего ради товарищей, — описывал он действия казаков, рубивших со спины не оказывающих почти никакого сопротивления турок. — Все сердца стучали в едином порыве, отважные наши воины рвались вперёд не замечая ранений и презрев страх смерти».

Ранений и вправду не замечалось по причине почти полного отсутствия. Степан только засмеялся, видя как ловко казаки умудряются между делом обирать растерявшихся врагов.

«Вот шельмы!»

Кондрат свое дело знал туго, казаки загнали турок в их лагерь, но проникнуть внутрь не смогли. За прошедшую ночь тот оказался обнесен небольшим валом, кое-где дополненным подобием частокола. Невеликая оборона, но дети Дона решили не рисковать. Не собой, нет! Лошадьми. Свалка у некоторых оставленных проходов вышла красивая, Степану пришлось вспомнить о наличии у него сабли и поучаствовать в этой куче-мале.

Тем не менее, казаки отступили, благоразумно отойдя на почти полверсты от возможной стрельбы пушек османов. В наступление турки не брали артиллерию, боясь лишиться оной, отчего расставили кое-как по периметру обороны лагеря. К счастью, пушкари попросту не успели привести орудия в пригодное для стрельбы состояние. Даже Степан понимал, что войско мятежного паши состоит из ополченцев разной степени самомнения, и почти не имеет регулярно обученных солдат.

Приблизились колонны пехоты, все так же под бой барабанов и с развернутыми знаменами. Оценив качество укреплений, офицеры повели солдат на штурм прямо с марша.

«Вот тебе разница между казаками, потомственными воинами, и рекрутами от сохи, — ехидно подумал Степан, — для великих воинов в бог весть каком поколении тут серьёзное препятствие, а для крестьян сиволапых словно тын перемахнуть. Зато пафоса у тех до небес.»

— Каждому своё. — неожиданно спокойно заметил подъехавший рядом Кондратий.

— Да я ничего, — улыбнулся Степан оттого, что разгадан.

— Скажи, вашбродь, тут эта…вопросик имеется.

— Валяй, — разрешил Степан, дивясь явственному смущению казака. Тот был удал