Подсказка для спящей красавицы - Нора Робертс

—Добавьте к ним и это.

—Конечно, я распоряжусь.

—Давно вы в этом бизнесе?

—Мы с компаньоном открыли магазин четыре года назад. До переезда я несколько лет заведовала магазином для новобрачных в Нью-Йорке.

—Правда? Где?

—В верхнем Ист-Сайде.

—Чудесное место. Одна моя подруга несколько лет назад покупала там платье. Я живу... жила... — Интересно, как будет правильно, подумала Лейла. — В Нью-Йорке. Заведовала бутиком в центре. Называется «Урбания».

—Я знаю этот магазин, — улыбнулась Натали. — Мир тесен.

—Точно. А можно спросить, почему вы уехали из Нью-Йорка?

—Понимаете, мы с подругой обсуждали это не один год. Мы дружим еще с колледжа. Она нашла это место, позвонила и сказала: «Нат, вот оно». Сначала я подумала, что она сошла с ума. Потом, что я сошла с ума. Но она оказалась права. — Натали склонила голову набок. — Вы знаете, что чувствуешь, когда находишь клиентке именно то, что она хочет? Ее лицо, голос...

—Знаю.

—Умножайте на три, когда это ваш магазин. Проводить вас в примерочную?

—Да, спасибо.

В просторном помещении с огромным трюмо и стульями с вышивкой на сиденьях их ждал чай в изящных фарфоровых чашках. На подносе разложено тонкое, как лист бумаги, печенье, воздух насыщен ароматом розовых лилий и белых роз.

Лейла села и принялась прихлебывать чай, пока Куин примеряла выбранные платья.

—Неплохо. — Поджав губы, Сибил рассматривала вертевшуюся перед зеркалом Куин. — Но слишком вычурное для тебя. Слишком... — Она взмахнула рукой. — Пышное, — нужное слово, наконец, нашлось.

—Мне нравится бисер. Все так и сверкает.

—Нет, — вынесла вердикт Лейла, и Куин вздохнула.

—Следующее.

—Лучше, — решила Сибил. — И вовсе не потому, что его выбирала я. Но в качестве главного платья твоей жизни все равно не пойдет, слишком строгое — на мой взгляд, не хватает веселья.

—Но я в нем такая элегантная. — Куин повернулась и сияющими глазами принялась разглядывать свое отражение в трех зеркалах. — Почти... как королева. Лейла?

—С твоим ростом и фигурой его можно носить. Классический силуэт. Не пойдет.

—Но... — Куин вздохнула; губы ее дрогнули.

Еще два отвергнутых платья, и Куин решила сделать перерыв. Прямо в бюстгальтере и трусиках она села пить чай.

—Может, нам сбежать? Поедем с Кэлом в Лас-Вегас, и нас обвенчает двойник Элвиса Пресли. Вот будет весело.

—Твоя мать тебя убьет, — напомнила Сибил, разломила тонкое печенье надвое и протянула половинку Куин. — Вместе с Франни, — прибавила она, имея в виду мать Кэла.

—Наверное, я просто не создана для свадебных платьев. А если попробовать платье для коктейля? Вовсе не обязательно так уж придерживаться традиций. — Она поставила чашку и наугад выбрала одно из платьев. — В этой юбке у меня, наверное, будет огромный зад. — Куин виновато посмотрела на Лейлу. — Извини. Это ты выбирала.

—Важно то, что выберешь ты. Это рюши — называется юбка в сборку, — пояснила Лейла.

—А можно устроить неформальную свадьбу и вечеринку на заднем дворе. Все это просто ловушки, — говорила она Сибил, пока Лейла помогала ей надевать платье. — Я люблю Кэла. Хочу выйти за него замуж. Хочу, чтобы этот день стал символом того, что мы значим друг для друга, и наших общих достижений. Я хочу, чтобы он символизировал нашу преданность друг другу, наше счастье — и хочу отметить его потрясающей вечеринкой. Черт возьми, если вы все будете там, плевать мне на платье.

Лейла отступила, и Куин повернулась к зеркалу.

—О, боже.

Затаив дыхание, она рассматривала свое отражение. Лиф без бретелек в форме сердца открывал сильные, загорелые руки и плечи, сверкал бусинами из граненого стекла. Юбка спускалась с тонкой талии мягкими складками расшитой бисером тафты.

Куин кончиками пальцев осторожно тронула юбку.

—Сиб?

—Черт. — Сибил смахнула слезу. — Не думала, что так растрогаюсь. Господи, Куин, оно великолепно. Ты — само совершенство.

—Пожалуйста, скажи, что у меня в нем не большой зад. Солги, если нужно.

—У тебя потрясающий зад. Черт, мне нужен носовой платок.

—Помните, что я говорила о ловушках и о том, что мне плевать на платье? Забудьте. — Куин зажмурилась и скрестила пальцы. — Что скажешь, Лейла?

—Мне ничего не нужно говорить. Сама знаешь, что оно твое.

Весна пришла в Холлоу зеленью ив, отражавшихся в пруду парка, а в лесу и вдоль дорог цвели багряник и дикий кизил. Дни удлинились и стали теплее, дразня приближающимся летом.

С приходом весны дома засверкали свежей краской, в садах началось буйное цветение. Загудели газонокосилки, и воздух наполнился ароматом свежескошенной травы. Дети играли в бейсбол, мужчины чистили решетки для барбекю.

Но весной усилились ночные кошмары.

Фокс проснулся в холодном лоту. Он еще чувствовал запах крови и дыма, перед глазами мелькали обугленные тела проклятых и несчастных. Горло саднило от криков, он кричал во сне. Бежал, вспомнил Фокс. Он бежал. Легкие жгло огнем, сердце бешено колотилось. Во сне он бежал по пустынным улицам Холлоу мимо горящих домов, хотел догнать Лейлу, прежде чем...

Он протянул руку. Лейлы рядом не было.

Фокс выпрыгнул из кровати и, натянув на ходу трусы, бросился из спальни. Окликая Лейлу, он уже знал — еще до того, как увидел открытую дверь, — куда ее завел собственный сон.

Он выскочил за дверь, в холодную весеннюю ночь, и побежал, в точности как во сне. Босые ноги шлепали по плитке, асфальту, траве, словно в каком-то безумном танце. Зловонный дым стлался по безлюдным улицам, щипал глаза, обжигал горло. Все дома вокруг были охвачены ревущим пламенем. Обман, повторял себе Фокс. Огонь — это иллюзия, но опасность реальна. Жар проникал под кожу, нагревал тротуарную плитку, обжигавшую ноги, но Фокс все бежал.

При виде Лейлы, бредущей среди языков пламени, сердце его замерло. Она скользила сквозь дым, и безумные отсветы огня плясали на ее теле. Фокс окликнул ее, но она не остановилась, не оглянулась. Он схватил ее, повернул к себе и увидел пустые глаза.

—Лейла! — Фокс встряхнул ее. — Очнись. Что ты делаешь?

—Я проклята. — Она почти пропела эти слова и улыбнулась безумной улыбкой. — Мы все прокляты.

—Пойдем. Пойдем домой.

—Нет. Нет. Я мать смерти.

—Лейла. Ты Лейла. — Он пытался проникнуть в ее замутненный разум, но увидел там лишь безумие Эстер. — Очнись. — Подавив приступ паники, он крепче сжал ее плечи. — Очнись, Лейла. — Она пыталась вырваться, но Фокс сцепил руки за ее спиной. — Я люблю тебя, Лейла, я люблю тебя. — Крепко обняв ее, он пытался вытеснить любовью все остальные чувства — страх, ярость, боль.