Возвращение на Трэдд-стрит - Карен Уайт

– Боюсь, все стало немного сложнее, – ответила я, глядя на Джека.

В последнюю неделю февраля детектив Райли сообщил мне, что лаборатория судебной экспертизы наконец приступила к работе с ДНК, полученной во время эксгумации Невина Вандерхорста, и что результаты будут вот-вот готовы.

Я не стала рисковать здоровьем младенцев, задавая вопросы и настраивая против себя призрака, которого я все еще не могла видеть и чье беспокойное присутствие ощущала рядом со мной почти ежедневно, но моя беременность была временным явлением.

Лежа в постели в ожидании дня, когда мои близнецы появятся на свет, я не могла избавиться от ощущения, что дом и его призраки тоже ждут.

Я все еще соблюдала постельный режим. Малыши росли, а я потолстела еще больше, чем в прошлом месяце. Моя мать и Амелия занялись обустройством детской, в том числе добавили новый шкаф для хранения множества детских подарков от родственников и друзей, а также полученных на празднике, который для меня устроили Нэнси Флаэрти и Джойс Челлис. Я думала, что расстроюсь, что отдала обустройство детской в руки будущих бабушек, но затем поймала себя на мысли, что это даже к лучшему, так как освобождает меня от необходимости тащить на себе этот груз. Возможно, предстоящее материнство меняло меня вопреки мне самой.

Чтобы остаться в здравом уме, я старалась строго придерживаться режима, каждый день ела и ложилась спать в одно и то же время, звонила по делам, говорила со своими коллегами, которые вели дела с моими клиентами, и обновляла свои таблицы. После каждого осмотра у доктора Уайз я дотошно записывала свой вес и статистику внутриутробного развития малышей, а также данные моего кровяного давления и анализов мочи. Я составила списки детской одежды, полученной нами в подарок, количество имеющихся подгузников, рейтинги безопасности для каждой единицы детского инвентаря, который у нас был или будет в течение первых пяти лет жизни близнецов.

Я даже написала адреса на всех конвертах с объявлением о рождении и проштамповала их. Нам оставалось лишь еще раз позвонить в типографию и указать имена и вес малышей после того, как они родятся. Я пыталась уговорить тамошних работников напечатать дату рождения, но те отказались.

Я заполнила три больших ватманских листа всем, что узнала о Вандерхорстах и доме с тех пор, как были обнаружены останки ребенка – три крестильных платьица и чепчики, сверток, который отправили по почте сто лет назад и лишь недавно доставили к моему крыльцу. В углу я поместила младенца Уильяма и его физически уродливого брата Корнелиуса и провела от их имен линию к имени Камиллы, а также добавила дату ее смерти в 1861 году в сумасшедшем доме. Под именем Камиллы я печатными буквами на одной линии написала имя Джона и имя Шарлотты, и вопросительный знак, соединяющий Шарлотту с доктором Робертом Принглом. Их связь – если таковая существовала – оставалась неуловимой, хотя и Софи, и Ивонна отказывались признать поражение.

Все эти кусочки и фрагменты напомнили мне игру, в которую я когда-то играла с бабушкой: мы вставляли длинные тонкие палочки в прозрачную канистру, а сверху клали шарики. Одну за другой мы тянули палочки, стараясь при этом не уронить шарики. Однако в этой игре все палочки были вопросами, а шарики – ответами. И сколько палочек я ни тянула, шарики упорно оставались на месте.

Услышав еще один удар и возню на чердаке, а затем голос моей матери, указывавшей Джеку и моему отцу, куда что-то положить, я взглянула на потолок. Мать решила, что сейчас самое время прочесать чердак, чтобы в последнюю минуту найти еще какие-нибудь вещи для детской. Я не возражала, при условии, что все, что она принесет, не будет иметь довесков.

Ее каблуки процокали по лестнице, что вела на чердак, а затем по коридору в мою комнату. В руках у нее было нечто похожее на полированный деревянный ящичек размером с подушку, который когда-то мог быть ящиком для сигар. Затянутой в перчатку рукой она вытерла дно ящика и поставила его в изножье моей кровати.

– Странно, что при всем твоем ОКР, ты оставила чердак в таком беспорядке, – сказала она, убирая со лба прядь темных волос.

– Нет у меня никакого ОКР. Джек нарочно говорит так, чтобы меня позлить. Но так и быть, я отвечу на твой вопрос. Я отчасти навела там порядок. Прежде чем ремонтировать крышу, я попросила Амелию и Джона забрать все, что им покажется ценным, и назвать мне примерную цену. Многие из этих вещей все еще в их магазине, и Амелия ждет, когда я решу, что с ними делать. Я также избавилась от большой головы буйвола, потому что она начала вонять голубиными фекалиями. Все остальное я не стала трогать. Непросто совмещать ремонт дома, работу и беременность.

Мать подняла брови, как будто знала, что я говорю лишь часть правды.

Я вздохнула.

– А еще там довольно страшновато. Вандерхорсты никогда ничего не выбрасывали. Подозреваю, что многие из них предпочли остаться на чердаке со своими любимыми вещами. Как эта колыбель. Которую, к твоему сведению, я не поставлю даже рядом с моими детьми.

– Даже не стану спорить. К тому же твой отец уже почти закончил делать колыбельки. Можешь не волноваться – они соответствуют всем нынешним требованиям безопасности. А вот голове Амелии придется поболеть. Она хочет заказать постельное белье ручной работы, которое бы также соответствовало современным стандартам. Если хочешь, я сделаю для тебя таблицу.

– Очень смешно. Кстати, никто не звонил или не приносил колыбель Маниго, которую Джулия оставила мне по завещанию? На меня свалилось столько колыбелей, что я напрочь забыла про одну из них.

Мать покачала головой.

– Нет, но я выясню. – Она на миг задумалась. – Кстати, любопытно, почему Джулия Маниго завещала ее тебе? Я даже не буду пытаться угадать, откуда она узнала, что ты беременна, однако она догадалась, что тебе понадобится еще одна колыбель.

– Вообще-то еще одна колыбель мне не нужна – вторая находится в музее. Джулия вполне могла предположить, что я потребую, чтобы музей вернул колыбель законному владельцу, пока тот в ней нуждается. – Я на мгновение задумалась. – Что наводит на мысль о том, что она завещала мне третью колыбель не просто так. – Я пожала плечами. – Кто знает? Это полная бессмыслица, и чем больше я думаю, тем больше запутываюсь.

Мать с ласковой улыбкой на лице села на край кровати.

– Думаю, именно такие разговоры сводят твоего отца с ума. Если это не имеет смысла для нас, то для него его еще меньше, так что давай пока оставим этот лакомый кусочек про Джулию при себе, договорились?

Наверху снова раздался скрежет и стук. Моя мать посмотрела на потолок.

– Твой отец нашел под брезентом, который, должно быть, остался после ремонта крыши, несколько картин в ящиках. Он отвезет их в магазин Тренхольмов, чтобы узнать, стоят ли они чего-нибудь. Можешь взглянуть на них первой, вдруг тебе захочется что-то оставить себе, но твой отец надеется продать большую их часть.

– Зачем ему их продавать? Учитывая ситуацию на сегодняшнем рынке, не лучше ли придержать их, подождать, когда экономика улучшится.