Белорусский набат - Александр Афанасьев

Место это было явно деревенской машинно-тракторной станцией, большой. Я это знаю, я в детстве в деревне отдыхал, такого навидался.

Жрать хочу!!!

Людей в помещении было десятков пять, не меньше. Кто-то ходил у машин, но большинство собрались в задней части помещения, они снаряжались. Снаряжение было разложено перед ними на мешках, и от одного его вида по спине потек холодный пот. Глаз зацепился сначала за пулеметы Калашникова… их было несколько, не один, затем – за спаренные вьюки «Шмелей». Я видел, как заряд «Шмеля» попал в БМП – ее перевернуло от взрыва…

Эти двое поволокли меня дальше, подвели к командиру – тот стоял к нам спиной и о чем-то говорил по телефону. Придется подождать.

Следом за нами, со стороны разложенного на полу на мешках снаряжения, подошел чеченец. Я сразу понял, что это чеченец, – слишком долго пробыл там, сумею отличить практически любую кавказскую национальность. На нем был тяжелый штурмовой бронежилет с защитой паха, горжеткой, американскими бронированными наколенниками и, видимо, самодельной защитой рук и ног. Шлем «Алтын» под мышкой, автомат – сбоку на одноточечном ремне. Боеприпасы на поясе, сам бронежилет «чистый». Похоже, что один из последних вариантов «Ратника», там жизненно важные органы прикрывают пластины керамической наноброни, которые не пробивает триста тридцать восьмой «Лапуа».

Командир повернулся к нему.

– Ахмед, хьюна хумам ца хила?[42]

– Дик ду, – сказал он, с любопытством разглядывая меня, впрочем, без агрессии и ненависти в глазах.

– Кирадоттар д’адоло.

– Дик ду, – повторил чеченец и ушел.

– С этим что делать, товарищ подполковник? – спросил один из тех, кто меня вел.

Командир посмотрел на меня. Он был в такой же маске, как и все здесь, – не опознать. На шлеме, наверху, – баллистические очки.

– К Ленару в машину, – сказал он на русском. – Потом заберешь, как с охраной разберемся. Пусть смотрят за ним.

Что они задумали…

– Есть.

Меня поволокли в обратную сторону.

– Пожрать бы мне, – проталкивая слова через пересохшее горло, сказал я.

– Потом пожрешь.

Похоже, что я попал в одну машину со снайперами…

Снайперов было трое, у одного – Saco TRG, скорее всего, триста тридцать восьмого калибра, у двоих – «Ремингтоны 700» триста восьмого или трехсотого калибра. На всем оружии – глушители. Кроме того, в машине еще трое с автоматами, один – с каким-то огромным мягким кейсом, в котором разве что не крупнокалиберный пулемет был, двое – вообще непонятно кто, и оборудовано рабочее место оператора – складной стул, к стойке смонтированы блок и аппаратура, ЖК-экран, средства связи. Похоже на мобильную снайперскую группу с отдельным штабом, центром связи и управления. Машина, судя по всему, белый «Хендай»[43], большой и небронированный, – я видел его там, в здании МТС перед выездом.

Волки.

Я все-таки не первый год на войне, чтобы не понимать, что к чему. Во время второй чеченской Грозный брали в том числе и срочники, которым там вообще было не место. А в девяносто четвертом вообще совершили преступление, бросив на город сборные роты срочников и неприкаянных, необученных контрактников. Срочники не то что стрелять не умели – они даже не представляли, как это – выстрелить в человека. Вот и…

А теперь – понабрались опыта.

Сколько же мы воюем…

Если брать самое начало – то это семьдесят девятый год, штурм дворца Амина в Афганистане, затянувший нас в инфернальную воронку восточной войны и больше уже не выпускавший нас. Сколько с тех пор было мира? Да ни хрена! Даже когда мы думали, что нет войны… А Афганистан? А Таджикистан – там тоже наш спецназ рубился, пятнадцатая бригада, полковник Квачков, которого потом посадили. По сути… промежуток с девяносто шестого по девяносто девятый – только это и есть время, когда мы не воевали.

Сорок один год войн…

– Куда мы едем? – спросил я.

Никто не ответил. Чтобы проверить реакцию, я потянулся к аппаратуре, один из автоматчиков отбросил мою руку, лениво приказал:

– Сиди, не дергайся.

Я не знал, что задумал генерал, что задумали эти люди. Но почему-то был уверен, что ничего хорошего.

Поворачиваем. Сбрасываем скорость. Это – город. Раньше мы ехали по какому то шоссе, минут десять, потом еще минут двадцать по городу. Сейчас, видимо, у места, почти у точки назначения.

– Так, внимание! Пять минут, проверить снарягу и пакуемся.

Машина переваливается через лежачего полицейского, потом еще через одного. Едем дворами.

– Задачи все помнят?

– Так точно.

– Третья частота, через час – первая. Двойка – резервная.

– Проверяем камеры. Дик?

Заработал экран, появилось изображение.

– Есть. Бонд?

Изображение сменилось.

– Есть.

Камеры… у них портативные камеры. У каждого. Система управления боем с камерами у каждого бойца.

Фургон остановился, и снайперы вышли, каждый – в сопровождении своего второго номера. У вторых номеров у двоих – вместо «АК» – карабины Ar-15, у одного, видимо, наш «Вепрь» – я его узнаю по длинному и толстому стволу, у другого – то ли «Зброяр», то ли еще что, не пойму. Тоже с глушителями.

Оператор и один из автоматчиков остались в фургоне. Впереди водитель и еще до двух человек – наверное, тоже вооруженные.

Попадос, в общем и целом.

– Пожрать бы мне… – попросил еще раз я.

Пить – странно, но пить я не хотел.

Автоматчик достал из разгрузки «сникерс», сорвал обертку, протянул его мне. Я жадно стал грызть батончик зубами, кусать от него…

Снайпер – с винтовкой триста тридцать восьмого калибра, упакованной в кейс, а тот, в свою очередь, был упакован в большую длинную коробку – поднялся вверх на лифте. Его напарник – его винтовка была разобрана на две части – пошел по лестнице пешком.

Стальная дверь легко поддалась ключу. Они сняли нужную квартиру без особых проблем. Как и две другие. В одном случае пришлось разыграть целый спектакль – хозяевам сообщили, что у их сына, учащегося в России, проблемы со здоровьем, и надо срочно приехать. Как бы то ни было – они все равно бы проникли в эти квартиры, но снайпер считал правильным, что они обошлись хитростью, а не насилием. Белорусы не были врагами, и применять против них насилие не годилось…

За стальной дверью была обычная квартира, какую покупают, чтобы сохранить деньги, и потом сдают. Небольшая, но и не маленькая, в самый раз, с отличным видом, с жалюзи на окнах вместо занавесок, со стандартной мебелью «под ИКЕА». Широкая кровать, светлое покрытие на стенах. Похоже, квартира для сдачи богатым иностранцам, приезжающим в Беларусь на длительное время.