Мир без Солнца - Алексей Калугин

– Если мы уберем из локуса виртуального двойника Дугина, то, полагаю, это позволит Лабиринту восстановить привычный нам ход исторического процесса на Земле, – ответил Кийск на вопрос римлянина, который в не меньшей степени интересовал и всех остальных. – Что произойдет с нами, со всеми теми, кто оказался в багровом мире, я предсказывать не берусь.

Человек-ящер, прозванный Золотком, что-то коротко прошипел. Из клипсы, висевшей на его медальоне, не раздалось ни единого звука. Наклонив голову, Золотко посмотрел на активный блок электронного переводчика, пару раз стукнул по нему пальцем, после чего повторил свое негромкое шипение. Клипса-динамик ответила продолжительным мычанием.

Должно быть, Золотко решил, что речь его переведена верно, – он поднял обе руки вверх и тут же опустил их.

– Что он сказал? – поинтересовался у Леру Кийск.

– Секундочку… – Леру принялся что-то быстро выстукивать на клавишах анализатора. – Готово, – сообщил он спустя полминуты. – Золотко сказал: «Мы готовы».

Кийск хмыкнул и оценивающе посмотрел на человека-ящера. Они принадлежали к видам, которые были конкурентами в процессе эволюционного развития. Господство одного из них с тупой определенностью, с которой невозможно было поспорить, означало гибель другого. И тем не менее Золотко предлагал общими усилиями попытаться восстановить нарушенный порядок вещей. Каждый из них считал свой вариант истории доминирующим – так и должно быть. Ну а уж что получится в итоге, о том нечего было загадывать. Получиться могло все, что угодно. Если вообще вся эта затея не обернется пшиком.

Центурион Сервий Плавт чуть наклонил голову к плечу и, приподняв руку, как-то очень уж по-простому, по-современному, что ли, почесал макушку согнутым средним пальцем. После чего спросил:

– Так с чего начнем?

Едва вездеход вкатил в ворота транспортного терминала станции, Кийск перепрыгнул через борт. И тут же остановился, наткнувшись взглядом на три направленных на него ствола трассеров.

– Вы должны пройти тест, господин Кийск, – непреклонным тоном заявил один из десантников. Чтобы в какой-то степени смягчить резкость столь недружелюбной встречи, он добавил: – Вы сами приказали нам не впускать на станцию никого, кто не пройдет проверку.

Кийск досадливо поморщился, но все же принялся закатывать левый рукав. Его примеру последовали и остальные приехавшие вместе с ним люди.

Появившийся из-за спин десантников медик быстро взял пробы крови из локтевых вен у людей, после чего в замешательстве остановился перед человеком-ящером с тяжелой золотой цепью на шее.

Золотко выпустил изо рта длинный, розовый, раздвоенный на конце язык и быстро провел им по ноздрям. Запахи станции были для него незнакомыми и вызывали легкое раздражение чувствительных обонятельных рецепторов. Что-то быстро прощелкав, он стукнул пальцем по блоку электронного переводчика. Из клипсы-динамика раздался довольно развязный голос, произнесший:

– Какие проблемы, парень?

– Нестору так и не удалось как следует отладить переводчик, – заметил стоявший рядом с Кийском Плавт.

Кийск, улыбнувшись, кивнул.

Медик растерянно глянул на Кийска.

– А с ним что делать? – спросил он, взглянув в сторону Золотка.

– Это наш гость, – объяснил Кийск. – Если хочешь, можешь тоже взять у него анализ крови.

– У меня хорошая кровь, – заверил медика Золотко.

При этом углы его безгубого рта расползлись в стороны, изобразив нечто похожее на улыбку голодного каннибала, завидевшего на горизонте прямой парус корабля капитана Кука.

– Я лучше доложу о нем начальству, – покосившись на Золотко, сказал медик и заспешил к стоявшему неподалеку инкубатору.

Ожидая результатов тестирования, Кийск коротко расспросил десантников о том, как прошла поездка группы Стайн.

Узнав, что шестеро человек погибли, а оставшиеся вернулись на станцию пешком, Кийск с досадой цокнул языком.

– Рахимбаев цел? – спросил Кийск у солдат.

– В порядке, – ответил один из них.

– Я ему голову оторву, – с мрачным видом пообещал Кийск. – Велел же вначале провести разведку!

– Напрасно вы так, господин Кийск, – заметил все тот же десантник. – Те, кто был там, говорят, что если бы не Усман, то вообще бы никто назад не вернулся.

Кийск не успел ничего ответить – медик, просмотрев плашки с анализами крови, объявил, что всех, у кого он взял кровь, можно пропустить на станцию. При этом он вновь подозрительно покосился на Золотко.

Кийск вопросительно посмотрел на десантника. Тот быстро махнул рукой – проходите!

– У кого-нибудь есть желание отдохнуть? – обратился к своим спутникам Кийск. – Или же сразу идем к Стайн?

– Отдыхать будем после смерти, – мрачно усмехнулся Сервий Плавт.

Остальные были с ним согласны.

– Свяжись с кабинетом Стайн, – бросил Кийск на ходу одному из десантников, направляясь к переходу в лабораторный корпус. – Предупреди, что мы идем к ней, – пусть гонит в шею всех, кто бы там у нее ни был.

Когда они дошли до кабинета руководителя экспедиции, Стайн уже ждала их у открытых дверей. Взгляд ее, остановившийся было вначале на человеке-ящере, быстро переместился на Майского с Дугиным, которых Лиза никак не ожидала увидеть в компании Кийска.

Коротко представив друг другу мадам Стайн и Золотко, Кийск сразу же перешел к делу.

– Мне в общих чертах уже известно, чем закончилась ваша поездка к казарменному корпусу, – сказал он.

Ни на кого не глядя, Стайн сокрушенно покачала головой.

– Во всем, что случилось, только моя вина, Иво, – глухо произнесла она.

– Выяснять, что и как там произошло, сейчас уже не имеет смысла, – Кийск сделал резкий жест рукой, словно бы подводя черту под данной темой. – Суть в том, что вход в Лабиринт находится под казарменным корпусом, который занят двойниками. А для того, чтобы попытаться вернуть все к исходному положению, нам необходимо проникнуть в Лабиринт.

Дабы его заявление не показалось голословным, Кийск коротко пересказал Стайн историю злоключений Майского и Дугина, не забыв упомянуть и о том, с чего все это началось. Стайн слушала его, не перебивая.

Лиза чувствовала себя в присутствии Кийска крайне неуютно. Она прекрасно понимала, что он думает по поводу ее тупой самоуверенности, стоившей жизни шестерым людям. И молчит об этом вовсе не из деликатности, а только потому, что выяснение отношений не пошло бы на пользу дела. Не желая подрывать авторитет Стайн, он вел себя с ней подчеркнуто официально и строго по-деловому. Но эта его корректность била куда больнее, чем если бы Кийск открыто высказал свое презрение. Стайн не могла не отметить на втором или третьем уровне сознания, что теперь ей стали ясны причины нелюбви к нему начальства.