Тень - Евгения Полянина

– Много ли мозгов нужно, чтобы читать мысли ребенка?

– Я не ребенок! – крикнула Катя. – Я охотник. Не хуже, чем был папа.

«Потому что ты кричишь, когда не можешь доказать правду», – подумала она.

Мормара вдруг расхохотался.

– Папа? – он покачал головой. – Ты ведь ничего не знаешь о папе? – он взглянул на Катю еще раз и, словно потеряв интерес, вернулся к кинжалу. Положил его на ладонь. – Хороший баланс. Рукоять и лезвие идеально уравновешивают друг друга. Значит, ведьмы сказали тебе, что это твой шанс убить меня?

«Единственный», – подумала Катя. Но вслух ничего не сказала.

Она почти бездумно шагнула вперед и услышала щелчок. И почувствовала, как последние капли надежды – крошечные капли, которые еще оставались где-то внутри, – испарились. Мормара расколол кинжал на две части. Черную обсидиановую рукоять он заткнул за пояс брюк, а лезвие – странное, с причудливым блеском – взвесил в руке.

– Значит, ты думала, что сможешь убить меня этим? – лезвие отлетело в сторону и со звоном ударилось о пол.

Пиф-паф, он застрелил меня, – продолжала играть музыка, – пиф-паф, я упала на землю…

Катя встряхнула головой.

– Где теперь твой шанс?

Пиф-паф, этот ужасный звук.

Пиф-паф, мой малыш застрелил меня.

* * *

Гоша с опаской смотрел на то, что происходило вокруг «Поплавка». Кажется, у зомби появились мозги. Одурманенные собирались кольцом, закрывали все подходы к «Поплавку», щелкали зубами и никуда не уходили. Имитация стрельбы больше не помогала. И полиция не торопилась искать другие решения.

– Давай же, – подумал он, глядя на купол торгового центра, – давай.

Катя врезалась в стену.

Если бы ей давали тысячу каждый раз, когда она пропускала удар, она, наверное, могла бы уже съехать от мамы и купить квартиру.

Она вся съежилась внутри. «Прекрати! – сказала она себе тоном Хору. – Ныть будешь потом». Катя заставила себя думать, хотя в ушах звенело, а глаза застилал пот.

В какой момент Мормара превратился в кляксу, которую ей показывала на картинке Мариам? В точно такую же, только намного-намного больше. Просто когда Катя в очередной раз приходила в себя после удара, она подняла голову и увидела не человека в черном костюме, а монстра. Сам костюм и все, что было на Мормаре, валялось где-то на полу.

Монстр был таким большим, что его спина упиралась в эскалатор. Лапы беспорядочно двигались, при прикосновениях они обжигали кожу, как щупальца медуз. И это не считая огромных когтей на концах. Драться с ним – все равно что противостоять помеси осьминога и мясорубки.

Мормара выбрался из-под эскалатора на открытую площадку. Катя отскочила от очередного удара и заставила себя сосредоточиться. Сколько у него лап? Голова кружилась, и Катя почему-то начала считать голосом графа фон Знака из повторов «Улицы Сезам».

Если у нее не двоилось в глазах, лап было десять. Если двоилось – пять, что тоже сомнительная удача.

Катя рванула под эскалатор. Здесь ему будет труднее развернуться, и она сможет укрыться, как в пещере. Она забилась в угол, уткнулась в металл затылком и позволила себе пару секунд передышки. Глаза заливал пот. Сколько еще она продержится?

Она услышала, как над ней заскрежетал металл: лапа Марморы уцепилась за ступеньку и потянула. Катя не видела, но слышала и отчетливо представляла: коготь тянет, и металл поддается, как тонкая бумага…

Она огляделась в поисках нового укрытия. Но его не было. Только сломанные скамьи, битые витрины, мертвая женщина, рядом с ней разодранный костюм Мара, блестит что-то черное… Катя усмехнулась, и вдруг в голове промелькнула дикая, почти безумная мысль.

Слова Хору из далекого прошлого.

«Лезвие не главная часть ножа». Тогда она восприняла это как очередной бесполезный урок. Но…

Лапища монстра прорвала металл и потянулась к ней. Катя выскочила из своего укрытия и отпрыгнула так резко, что потеряла равновесие и упала, ударившись об пол локтем.

Может быть… но разве это не тот случай, когда надо ловить любую возможность?

Она увернулась от очередного удара и схватилась за рукоять. В памяти всплыло полузабытое чувство, испытанное когда-то во сне. Чей-то тихий спокойный голос сказал: ты забудешь, что произошло, но запомнишь ощущения.

Ощущения.

Будто холодная нить вытекает из рукояти, проникает под кожу и сшивает ее по кусочкам. Будто эта нить держит ее и не дает распасться.

Распасться из-за чего?

И новое воспоминание. Катя вспомнила, как прикоснулась в «Поплавке» к черной силе. Чувство тогда было такое…

… словно она распадается.

Мозаика складывалась – детали идеально подходили друг другу.

Это могло сработать…

Лапа ударила слева.

Катя заставила себя встать на ноги.

«Пожалуйста, пожалуйста, пусть это сработает». Она закрыла глаза, коснулась черной силы и исчезла.

Лапы Мормары прижались к его телу, он все уменьшался и уменьшался, пока снова не принял человеческий облик. Черные лапы превратились в руки, тело облачилось в костюм. Мар поправил сбитый на бок галстук и усмехнулся.

– Ну, наконец-то, – пробормотал он, – неужели нельзя было догадаться сразу?

* * *

– Мы принесли! Принесли! – Мариам вцепилась в куртку Гоши. – Было так трудно! Это было так… – она тяжело дышала, запыхавшись, – было так… захватывающе!

Она трясла картонной коробкой.

– Вот. Здесь то, что нам нужно. Это может сработать.

Гоша попытался обнять ее, но Мариам отстранилась.

– Нет, нет! – замотала она головой. – Помнешь.

Вятский выхватил коробку, сорвал крышку и достал стеклянную банку из-под кофе. Банка была заполнена зеленой жидкостью.

– Приходилось использовать подручные средства, – виновато объяснила Мариам, – но это должно сработать! На мышах работало, – добавила она, – достаточно совсем немного зелья. Но они должны его выпить.

Вятский потряс банку, как будто от этого могло произойти что-то важное.

– Вряд ли желание пить входит в их зомби-программу, – пробормотал Гоша. Он притянул Мариам к себе и сжал ее руку.

Вятский оглянулся на толпу.

– Уверена, что сработает?

– Абсолютно не уверена, – призналась Мариам.

– Ах, да чтоб тебя! – взорвался он, тряхнул головой, отчего шапка чуть не слетела.