Вавилонские младенцы - Морис Дантек

На глазах Франца Робичека толстый слой стоячей воды и торчащие из нее растения зашевелились, позволяя разглядеть длинное черное извилистое тело, крадущееся среди грязновато-илистых волн, — едва различимый источник колебаний жидкости, которые разошлись по диагонали искусственного биотопа, заставив блестеть влажные поверхности.

За его спиной послышались обрывки диалога.

— А пакистанцы третьего сказали мне, что их кроликов и лабораторных мышей привезут к нам в течение дня.

Голос говорил по-французски с сильным англо-американским акцентом.

— О господи, — ответил другой. — Они же ничего не ели уже несколько недель! Особенно Ватсон. Если я правильно помню, он не слишком-то хорошо переварил содержимое последней кормежки…

Робичек отвел взгляд от блестящей черной волны, которая только что закрутилась спиралью в грязной бухточке у края вивариума. Он увидел, как на другом конце огромного стеклянного туннеля, перегораживавшего комнату под окнами восточной стороны, затряслась густая листва и черная волна, аналогичная первой, направилась к небольшой площадке, усеянной илистыми камнями и влажным песком. Именно здесь находилась шлюзовая камера, в которой девушки оставляли пищу — маленьких кроликов и белых мышей, оптовыми партиями закупаемых у местных поставщиков биоматериала.

Крик и Уотсон[88]— две анаконды — были чрезвычайно сообразительными змеями. Им хватило ума, чтобы понять, откуда появляется пища, и заметить, что это совпадает с приходом двух человеческих самок. И теперь при их появлении змеи подползали в определенное место, следуя инстинкту, как собаки Павлова.

Робичек повернулся к девушкам, суетившимся вокруг большого металлического стола в главном зале. Стол был завален деталями старых электронных устройств и всякой рухлядью. Сегодня они пришли с пустыми руками, без корма для собачек.

Одна девушка открыла бутылку пива и сдвинула в сторону груду печатных плат, чтобы расчистить место. Другая копалась в маленьком рюкзаке из черного пластика.

Робичек подошел к столу и посмотрел на них. Та, что пила «Молсон Драй», была темнокожей, пухленькой мулаткой, уроженкой Монреаля. Именно ей принадлежало помещение лаборатории. Ее соседка — красавица евразийского типа — приехала из Британской Колумбии и, насколько он знал, родилась в Сиэтле. В соответствии с популярным у «Космических драконов» принципом подбора прозвищ, мулатку звали Шелл-Си, а евразийку — Альтаирой.

Робичек не имел данных о подлинной личности азиатки, но Шелл-Си на самом деле была Вирджинией Ортиз. Ее отец-бразилец бросил мать, имевшую доминиканские корни, сразу после рождения дочери. Она явно уступала Альтаире в красоте и всегда отличалась некоторой полнотой, но в свое время была достаточно сексуальной и умела подать себя с выгодной стороны. Впрочем, как заметил Робичек, с годами она заплыла жирком. Пиво тоже внесло свой вклад в этот процесс.

Прозвище самого Робичека восходило к дням его молодости, когда он, выпускник университета, только познакомился с Шелл-Си в Квебекском университете Монреаля. Вакс Барон. Так он подписывал свои хакерские шедевры до тех пор, пока не поступил на службу в армию США. И лишь акроним операционной системы[89]так и приклеился к нему.

Девушки были чистокровными «Космическими драконами». Татуировки с изображением повторяющихся шаманских знаков покрывали их тела, но принадлежность Шелл-Си и Альтаиры к «Сообществу нации киборгов» не вызывала ни малейшего сомнения: среди драконов и переплетенных змей виднелись холодно поблескивающие, геометрически правильные швы — электронные детали были вмонтированы прямо в плоть. Сам Робичек тоже входил в эту организацию.

— Ну, драконши, — сказал он, — нашли что-нибудь?

Шелл-Си сделала большой глоток пива, поставила пол-литровую бутылку на широкую алюминиевую столешницу, загроможденную старьем, и вытащила из-под завалов рамку со стеклом, в которую была вставлена этикетка пива «La Fin du Monde».[90]

Она кивнула в сторону Альтаиры, которая вынимала что-то из рюкзака.

— Сейчас посмотрим.

Она держала в руках маленький диск темного цвета. Шелл-Си снова взяла бутылку и сделала большой глоток.

— Что это? — спросил Робичек, указывая на диск.

Рассмеявшись, Шелл-Си положила руку ему на плечо:

— Тебе стоило пойти на этот рейв. Там собрался весь монреальский андеграунд. Угадай, кого мы там встретили?

Робичек пожал плечами.

Альтаира прошла мимо него с грацией азиатской принцессы. Девчонке еще не исполнилось двадцати пяти лет. Это была настоящая атомная секс-бомба.

Она направилась к одной из видеопанелей, разбросанных по комнате. Эта система стояла возле высокого зеленого растения, которое ловило последние отблески дневного света в окне, выходящем на северную сторону. Альтаира вставила диск в плеер и пробежалась пальцами по клавиатуре. В центре экрана начала медленно вращаться иконка, обозначавшая процесс загрузки.

Робичек подошел поближе. Шелл-Си нежно взяла его за руку:

— Ну, угадал?

— Угадал? У нас здесь что, последняя версия игры «Почувствуйте себя Чарльзом Мэнсоном»?[91]

— Перестань. Итак, кого мы видели на рейве ближе к вечеру? Знаешь, рейв продолжался целых два дня… нет, три ночи! И лишь сегодня около четырех часов дня мы встретили старого знакомого. А ведь к тому времени мы уже всех подключили к поискам. Ты же знаешь, с какой скоростью в наши дни распространяется информация…

Робичек нахмурился, глядя на иконку загрузки, которая вращалась в центре угольно-черного экрана:

— О'кей. Кого вы видели?

— Нашего старого приятеля Шэдоу, торговца биотехнологиями.

Шэдоу? Почти знаменитость. Робичек был знаком с ним, когда учился в университете — здесь, в Монреале, пятнадцать лет назад. Тогда Шэдоу был еще молод, но уже проявлял интерес к извращениям и асоциальным привычкам. Он посещал лекции по математике и биологии, а потом с головой погрузился в активную преступную деятельность. Робичек стал встречаться с Шэдоу все реже и реже. Вскоре Робичек сделал молниеносную карьеру хакера, а затем — специалиста по программированию разных штук (о названиях умолчим) для армии США. В качестве ответной любезности благожелательный судья-патриот из Мичигана освободил его от наказания за прошлые проступки.

Иконка перестала вращаться, послышалось жужжание цифрового устройства, и в центре экрана появилось изображение.