Воображая город. Введение в теорию концептуализации - Виктор Вахштайн

Для транспонирования вовсе не обязательно создавать копию городского пространства в виртуальном мире или воспроизводить его – в виде декораций – на сцене театра. Иногда достаточно просто перенести некоторый фрагмент интеракции из приватного или полуприватного пространства в публичное. Нам всем знаком фрейм «качаться на качелях во дворе». Но если качели переносятся на Триумфальную площадь Москвы, сам акт пользования ими уже становится транспонированным событием.

Аналогичным образом превращение одной из одесских улиц в подобие гостиной – с перекрытием движения автотранспорта и расстановкой домашней мебели – не включает автоматически последовательность «домашних» действий: люди не раздеваются до нижнего белья и не заваливаются с книжкой на расставленные по тротуарам диваны. Хотя отличить «игру в волейбол на пляже» от «игры в волейбол на псевдопляже в парке Горького» довольно сложно, речь по-прежнему должна идти о систематической трансформации исходного материала. В каждом конкретном случае от фрейм-аналитика ожидается скрупулезное описание и сопоставление двух форм активности: транспонированной и нетранспонированной.

Это, в свою очередь, не отменяет того факта, что многие транспонированные формы активности затем получают прописку в первичной системе фреймов и воспринимаются как самые что ни на есть «буквальные». Ирвинг Гофман, будучи приглашен в 1976 году прочитать публичную лекцию в Мичиганском университете, решил посвятить ее анализу самого события публичной лекции. Особое внимание Гофман уделил его отличиям от обычного академического преподавания:

Гофман приводит множество любопытных деталей, отличающих публичную лекцию от обычной (мы бы добавили к ним наличие обязательной бутылки с водой, на которую вряд ли может рассчитывать «местный преподаватель»), но он практически не обращается к идее транспонирования. Создатель фрейм-анализа в принципе выносит за скобки тот факт, что разовая лекция приглашенной «звезды» – с фотографами, ритуалами благодарностей, предварительной рекламой и т. п. – все же является «систематически трансформированной» лекцией университетского профессора. Для Гофмана это уже не ритуальное, а буквальное (literal) действие. Второй аспект, который Гофман предпочитает игнорировать, – аранжировка места действия. В той же самой аудитории Мичиганского университета, возможно, в тот же самый день Гофмана сменит «местный преподаватель», и ничего – вероятно, за исключением количества стульев и отсутствия фотографов – в помещении не изменится. Но что если публичная лекция читается на сцене в городском парке?

1. В университетской аудитории у лектора есть возможность воспользоваться столом, стулом или кафедрой. В парке ему придется все время стоять с микрофоном в одной руке и конспектом в другой. Чтобы сделать глоток из бутылки с водой, ему предстоит либо положить конспект на сцену, либо закрепить микрофон на стойке.

2. В университетской аудитории лектор допускает, что слушатели ведут конспект. В нужные моменты он делает паузы, релевантные формулировки выделят интонационно. В парке лектор оказывается на сцене перед зрительным залом, внимание которого ему предстоит удерживать, используя далеко не академические приемы. Соответственно, говорить ему придется в ином темпе, а паузы будут приобретать драматический характер.

3. В аудитории люди, как правило, лишены возможности беспрепятственно входить и выходить из помещения. Если на университетской лекции десять человек одновременно покинут аудиторию, лектор вряд ли оставит это без внимания. Еще больше он удивится, если в середине лекции войдут десять новых человек. Но на публичных лекциях в городском парке это обычный ход событий.

4. Аудитория предполагает относительную шумовую изоляцию. Если в коридоре станет шумно, лектор вправе выйти и воспользоваться своим административным ресурсом для восстановления порядка. Акустика в парке исключает такую стратегию нормализации.

5. В аудитории дети и животные редко составляют конкуренцию лектору за кафедрой. В парке лектор должен всегда быть готов к тому, что на сцене рядом с ним окажется чей-то ребенок или местная кошка.

Это лишь предварительный набросок релевантных различий двух событий (транспонированного и нетранспонированного), обусловленных различиями в конструкции самих мест: полупубличного университетского и публичного городского. Таким образом, публичная лекция в университете и публичная лекция в парке могут различаться сильнее, чем публичная лекция в университете и рутинные события академической жизни. Просто потому, что «сцена имеет значение». Впрочем, сегодня – во многом из‐за стремительной трансформации публичных пространств в последние годы – мы уже даже не воспринимаем лекцию в городском парке как транспонированную форму активности.

Но чем становится сам парк, когда в нем начинают читать лекции или играть в пляжный волейбол? Чем становится метро, когда в него транспонируют поминки? Что происходит с Малым Конюшенным, когда он становится немного Майданом? И что происходит с улицей, на тротуарах которой появляются вместо автомобилей кожаные диваны и кресла?

Здесь мы сворачиваем на другую центральную улицу города Фреймбурга.

Если транспонирование – это систематическая трансформация некоторого события взаимодействия при его переносе в другую «тональность», рефрейминг – это трансформация самой «тональности» (аналогия совершенно немыслимая в стерильном мире музыкальной теории). Множество феноменов, релевантных для городских исследований, локализованы на перекрестке транспонирования и рефрейминга. Если поминки в вагоне метро – это уже не совсем поминки, то и вагон метро, в котором накрыты столы, – уже не совсем вагон метро.

Арт-интервенции в публичное пространство примечательно сходны в своем стремлении к рефреймингу, «слому обывательского шаблона». Семантически (по линии транспонирования) поминки в метро отсылают к ритуализованному действию поминовения усопшего, но прагматически (по линии рефрейминга) они ориентированы не на перекодирование исходного события, а на трансформацию того фрейма, в который оно перекодируется. Во многом именно на рефрейминге общественных пространств была построена новая идеология публичности города – «хипстерский урбанизм» (мы вернемся к ней в последней главе). Не так важно, что станет с лекцией при ее переносе в парк – важно, что станет с парком. А потому нам необходимо скорректировать нашу исходную формулу: