Прости за любовь - Федерико Моччиа

быть не может, так ведь?

Алессандро встает.

– Нет, вроде не должно быть. Но все же лучше не праздновать победу, пока не узнаем наверняка, что там решили эти проклятые японцы. Кофе?

– С удовольствием.

Андреа смотрит, как Алессандро берет пакет, открывает его, вынимает две порции, вставляет их в машину и нажимает кнопку.

– Знаешь, Алекс, когда я видел тебя у нас в офисе, когда ты приходил к Елене, я не думал, что ты такой…

– Какой – такой?

– Ты другой. Спокойный. Уверенный, приятный. Вот-вот. Ты приятный.

Алессандро возвращается к столу с двумя чашечками кофе, сахаром и ложечками.

– Мы никогда не можем ничего знать о человеке, пока не узнаем его лично, вне обычных условий.

Андреа открывает пакетик с сахаром, сыпет его в кофе и размешивает пластиковой ложечкой.

– Да. Иногда мы не можем его узнать, даже живя под одной крышей.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я? Ничего. Просто так сказал. – И он выпивает кофе.

Алессандро делает то же самое. И смотрит на него внимательно:

– Иногда я действительно не понимаю. Почему ты всегда себя недооцениваешь?

– Я и сам часто задаю себе этот вопрос, и проблема в том, что никак не могу найти ответ.

– Но если ты сам в себя не веришь…

– Да, я знаю: то как в тебя поверят другие?

– Может быть, в тот вечер русские девушки думали, что ты очень даже симпатичный, и если бы ты тогда не почувствовал себя плохо…

– Не напоминай. Как только вспоминаю тот вечер, мне дурно становится.

– Слушай, а мне приятно, что ты в нашей команде. Ты не видишь себя со стороны. Но уверяю тебя, ты производишь прекрасное впечатление.

– Ну и прекрасно. – Андреа встает. – Спасибо за кофе, пойду к себе. – Он идет к выходу, но вдруг останавливается. – А та девочка… Ники…

– Да.

– Не знаю, оценят ли ее японцы, но она проделала огромную работу.

– Да, эти рисунки действительно оригинальные и неожиданные.

Андреа останавливается у двери.

– Я говорил не про рисунки. – И закрывает за собой дверь.

Алессандро не успевает ему ответить. Тут раздается «бип!» на его телефоне. Сообщение. От Ники. Как там говорил Роберто Джервазо? «Жизнь – это приключение: начало его придумано другими, конец наступает против нашей воли, а посередине – масса выбранных случайно интермедий». Случайно… ну и что я волнуюсь? Леонардо вон придумывает всякие записочки для жены, а они все еще вместе… Это тоже случайно. Алессандро читает сообщение от Ники. Улыбается и быстро отвечает: «Конечно». И отправляет его. Берет пиджак и идет к дверям.

Глава шестьдесят вторая

Ники выходит из дома. Неуверенно оглядывается по сторонам. Она не знает, куда идти. Алессандро гудит два раза. И мигает фарами. Ники, приложив руку к глазам, всматривается в темноту. Узнает его издалека и бежит к машине. Алессандро открывает ей дверцу, она ныряет внутрь.

– Быстрее, быстрее, а то сейчас выйдут родители.

Алессандро заводится, и через секунду они уже за углом.

– Фьюююю… – смеется Ники. – Но… что это за машина? Ты понял, что настоящая креативность идет от народа, и поэтому взял эту развалюшку? Признавайся.

– Машина мамина. Она мне ее одолжила.

– Не может быть. Ты отвез свою в ремонт? А страховка? И Марио, мой механик, сделал бы тебе ее как новенькую, и ты бы еще и заработал.

– Нет-нет, моя так и стоит побитая. Эту я взял для тебя.

– Для меня?

– Да, у нее есть коробка скоростей.

Ники смотрит на руку Алессандро между сиденьями. Именно в эту минуту он переходит с третьей на четвертую скорость.

– Да ты что! Спасибо! Ты молодчина… ты подумал обо мне… И ты попросил ее у мамы? Из-за коробки, для меня? Значит, ты ей о нас рассказал? – И она напрыгивает на него, целуя, так что ему приходится остановиться.

– Хватит, Ники, а то она все поймет!

Ники садится ровно.

– Да? А как она узнает?

– Мамы всегда все замечают. Представь себе, на этой машине я ездил, когда мне было столько же, сколько тебе сейчас. Она сразу заметила, что я курю, что я выпиваю и что я этими делами занимаюсь.

– «Этими делами»? Что за выражения? Мадонна, какой же ты старомодный! И потом, «этими делами» ты наверняка занимался в этой машине, а теперь меня на ней везешь? – И она шутливо его бьет.

– Слушай, но уже двадцать лет прошло!

– И что? Меня бесит все, чем ты занимался с восемнадцати лет до сегодняшнего дня, то есть практически всю мою жизнь с самого рождения. Мне хотелось бы вернуться обратно во времени, словно перемотать запись, и увидеть тебя. Нет, даже лучше, как в кино. Сесть в первом ряду со стаканом поп-корна и смотреть фильм твоей жизни, в полной тишине, чтобы никто не мешал.

– Ну, мне бы тоже хотелось увидеть в кино самые важные сцены из твоей жизни…

– Да, но это будет короткометражный фильм! Ты особо ничего не потерял, у тебя есть возможность прожить всю мою жизнь в будущем.

– И у тебя тоже. Самый лучший день тот, который еще будет.

– Ладно, не меняй тему. Признавайся! В этой машине ты занимался любовью, да или нет?

Алессандро на минуту задумывается.

– Нет.

– Клянись!

– Клянусь. Только один поцелуй был в автокинотеатре в Остии.

– В автокинотеатре! Вот жесть! Я такое только в кино и видела…

– Ну что, мир?

– Безудержный.

– Безудержный мир?

– Да, я всегда так говорю, когда совсем не хочу ссориться.

– Ладно, тогда я припаркуюсь здесь, а ты поведешь. Но не безудержно, договорились? Периодически останавливайся.

Машина тормозит и останавливается у тротуара. Ники перелезает через Алессандро.

– Ники, подожди, я выйду.

– Ну что ты, как старичок, передвинься просто, так быстрее будет.

Их тела переплетаются, включаются и выключаются фары, Алессандро задевает приборную панель, «ай!», нога повисает в воздухе, смех Ники. «Какой же ты тяжелый!» Джинсы слишком узкие… Но вот в конце концов каждый занял свое место.

– Я поехала?

– Давай. Езжай медленно.

Ники нажимает сцепление. Ставит первую скорость.

– Ну как я, все правильно делаю?

– Прекрасно… Может быть, потому что ты еще не едешь. Нажми скорость и медленно отпусти сцепление.

Ники так и делает. Машина медленно отъезжает.

– Так, теперь поставь вторую… Что за скрежет?

– Да ладно, я же поставила в конце концов?

И они едут дальше, выезжают на дорогу. Одна скорость сменяет другую, скрежет, толчок, запаздывающий поворотник, слишком сильный тормоз. Алессандро упирается руками в ветровое стекло: